Жил-был Наум, — ему работа не шла на ум, — пошёл своего барина обокрасть. Попадаетса ему товарищ.
— Здраствуй, брат!
— Здраствуй.
— Ты куда пошел?
— А я Наум, мне работа нейдёт на ум, пошёл своего барина обокрасть.
— А я Антон, давно об том! Пойдём вдвоём.
— Ну, пойдём.
Пошли. Попадатса третей товарищ. Сошлись, поздоровались.
— Куды, робята?
— Я Наум, мне работа не идёт на ум, пошёл своего барина обокрасть.
— А я Антон, давно-о-о об том.
— А я Влас, давно ишшу вас.
Пошли втроём. Приходят барину ко двору. Наум посылат Антона через заплот перелазить. Антон не лезет, посылает Власа; Влас не лезет, посылаёт Наума. Наума в солому завертели и бросили через заплот к барину. А у барина караульны уснули. Собаки подбежали, понюхали и на соломку поссяли. Собаки убежали, Наумко подхватилса к завозне, завозню отпер, лопоть выбросал и сам перелез. И стали ло́поть делить. Разделили ло́поть, остаетса енотовой тулуп на лишу́. Наумко просит себе, и Онтон себе, и Влас себе. Наумко и говорит:
— А мне не отдадите, дак я пойду к барину жаловаться. А вы ставайте и слушайте под окно.
У барина был сказочник, сказки сказывал. Наумко приходит к барину и говорит:
— Барин, я сказку скажу.
А барин подумал (барин спал), что сказочник:
— Ну, скажи.
— Жил-был Наум, ему работа не шла на ум...1 Кому этот тулуп принадлежит?
Барин отвечат:
— Кому что не Наумку, его ведь замыслы, — барин говорит.
Ну, говорит:
— Ну, сказывай дальше.
— А и сказка вся.
Спустилса Наумко, тулуп взял.
Барин ироснулса, будит сказочника:
— Скажи мне сказку.
— А каку?
— Да вот хоть про Наумка.
— Я вовсе не знаю.
— Ведь ты сейчас сказывал.
Только это переговорили, караульны проснулися и закричали:
— Барина обокрали.
Прибежали, посмотрели: шар шаром.
— Кто, хто украл?
А барин и говорит:
— Это непременно Наумко. И он мне и сказку сказывал. Послать по Наумка.
Приходит Наумко.
— Ты, Наумко, ло́поть украл?
— Я, барин. Я ведь спрашивал нащет тулупа, вы мне приказали взять, я и взял.
— Да вот что, принеси всю ло́поть, я тебе дам тысячу рублей.
Наум пошёл к товаришшам и говорит:
— Робята, ведь барин узнал. Давайте ло́поть, я отнесу.
Те отдали, понёс к барину. Барин подаёт сто рублей денег.
— Ну, Наумко, молодец воровать!
А ста рублей барину жалко. И говорит:
— Ну вот, Наумко, украдь жо ты у меня ишо жеребца; если украдешь, ишо сто рублей дам, не украдешь — сто рублей отдай назад.
— Украду.
Баринова жеребца в стаю на замок заперли, наставил караул. А Наумко с вечера залез к барину под кровать, лежит. Барин полежит-полежит, выйдёт и спрашиват:
— Что, робята, Наумко не был?
Караульны отвечают:
— Нет, не был.
Барин говорит:
— Ну, да где же к экой строгости подступиться.
В полночь барин ишо спрашивае:
— Что, был Наумко?
— Нет, не бывал.
Перед светом ишо раз.
— Ну, теперь, стало быть, не будет.
Приходит в спальню, снимат тулуп, шляпу и сапоги. И уснул. Наумко вылазит, надеват тулуп, шляпу и сапоги и выходит на крыльцо:
— Что, Наумко не был?
— Нет, не был.
— Где ему подступить! Давайте имайте жеребца, седлайте, я поеду.
Жеребца поймали, обседлали, Наумко сял и уехал. Барин проснулса, выбегат:
— Что, Наумко не был?
— Ты хто там, разъека мать, кричишь?
— Барин.
— Какой черт барин, барин уехал.
Поглядели — точно барин.
— Послать по Наумку!
Наумко едет на жеребце, в шляпе, в тулупе, в сапогах.
— Молодец, Наумко, умешь воровать. На тебе ишо сто рублей. Теперь украдь жо ты у меня бароню. Украдёшь — ишо сто рублей дам, не украдёшь — деньги двести рублей назад.
— Украду, барин.
Этот Наумко дозналса, что барин отправлят бароню в чужу деревню. Побежал в лавку, купил сапоги хороши и пошёл на дорогу, куда бароня везти. Дорога была кривулиста. Он взял в кривулину сапог бросил и стал к сапогу. Кучер и говорит:
— Ах, бароня, сапог хорошой — один, ну, наплевать. Оставили, поехали дальше. Пробежал вперёд, другой бросил.
— Ах, бароня, эвот другой.
— Ну, сбегай по тот сапог, которой этам лежит.
Кучер соскочил с козел, побежал. А Наумко на козлы — и уехал с баронёй в чужу деревню. Кучер не нашёл сапога и барони; воротилса домой, идёт, кнутичком помахиват. Барин глядит в окно:
— Ты что, кучер?
— А что, барин, бароню потерял.
— Ох, он подлец! Это Наумко.
Седлат жеребца, поежжат по их. Поехал кучер. Наумко с бароней катит домой. Приежжат, барин и говорит:
— Ну, молодец, умешь воровать, на тебе сто рублей. Да вот что, украдь жо ты из-под нас постелю. Украдёшь — ишо сто рублей, а не украдёшь — деньги назад.
— Украду.
Приходит домой, говорит своёй старухе:
— Дай-ко мне в крынку раствору из квашни.
Старуха налила, Наумко взял крынку, отправилса, времё выгледел, залез под кровать и лежит. Барин с баронёй лег спать, уснули; Наумко вылазит, выливат в серёдки между их, залез под кровать, лежит. Барин проснулса.
— Ставай, язви тебя в дыру, усралась ты.
— Что ты, барин, разе ты усралса.
— Нет, ты.
Соскочили, пошли замыватьса. Наумко свёртыват постелю, вро́збах вытолкал. Барин с бароней пришли — постели нет.
— Ох, подлец, это Наумко!
Послали по Наумку:
— Пущай несёт постель.
Послали, Наумко идёт и постелю несёт.
— Ну, молодец, умешь воровать, вот на тебе ишо сто рублей, да больше не воруй!
(Зап. 22 июля 1926 г. от И. И. Липчинского, 65 л., в Тавдинской Слободе Тавдинского р-на Тюменского округа Уральской обл.)
1 В совершенно тех же выражениях, как в первой половине, ведется рассказ, до дележа енотового тулупа. (Примеч. собирателя.)
Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова. М.: Ладомир, 1996.