Зверовщики, три брата, поехали в лес, огонь забыли. А третий похвастал:
— У меня всё исправно, я надеюсь на жену.
Приехали в лес, и у его огня нет. Залезли на сосну посмотреть — сидит старик. Пошёл старшой брат:
— Дедушко, дай огня.
— А ты надешься на жену?
— А как на иё надееться?
— А не надешься — не дам огня.
Пошёл второй брат... [случилось то же]. Третей залез:
— Я пойду, принесу.
Приходит к старику:
— Дед, дай огня.
— А ты надешься на жену?
— Она у меня лучше меня дома правит. Я в жене надеюсь.
Старик его козлом оборотил и к берёзе привязал. Братья без его ночевали. Утром пришли к старику:
— Не видал ле брата?
— Видел. Он козла привё<л> да за другим ушёл. Тупайте зверуйте.
Через день приходят.
— Ведите козла домой, привяжите к лавке.
Братья так и сделали1. А баба погуливала. Приходит к ей поп-гулеван и спрашиват:
— Можно ли?
— Заходи. Черт не принёс мужа.
Оне легли на кровать, козёл оторвалса да попу голову и раскроил. Баба козла вальком била, била, опять к лавке привязала, а попу голову полотенцом завязала. Старик велел привести козла обратно, если хозяин дома не будет. Братья привели козла к старику, старик обернул козла в человека.
— Что, брат, надеелся на бабу?
— А будь она проклята! Она с попом живёт.
— А хочешь над ним надсмешку сделать?
— А чё: украдь у него — судиться будешь, убей — в тюрьму попадешь.
— Но я тебе дам лычко, у тебя на той неделе будет шурин жениться, а ты дня за три захворай, а жену посылай на свадьбу: «Не <двадцать> раз брат жениться будет, поежжай». А сам на лошадь да к соседям приедь.
Оне к венцу уехали. Он залез на сарай. Поп её и сграбил; он узелок на лычке завязал, оне и срослись. Тёща прибежала — попа, а дочь потащила за бабу, оне и тащатся.
— Хто-то их испортил! Я пойду по знахаря.
Пришёл знахарь, наговаривал, наговаривал — плюнул; тот опять лычко завезал, узелок на лычке — и знахарь бородой прилип. Она по другого знахаря сходила. Тот по-другому стал: наговаривал, наговаривал, плюнул — и тот прильнул. Муж слез.
— Это что у тебя случилось? Ах ты старая блядь!
Плёткой огрел:
— Сводница!
В том же селе была женщина, до <двадцати> лет дожила, не смеивалась.
— Если бы хто меня рассмешил: холостой — замуж пошла, женатой — денег дала.
Он их и повёл. Идут, плетутся. Мужик пшеницу веял.
Хохотал, хохотал.
— А меня примете?
Узелок завезал — и мужик с лопатой прирос.
Довёл до этой женщины, она в окошко згленула — захохотала. Послала служанку.
— Ну, приходи за деньгами. А разлепить можошь?
— Могу.
Узелок развяжот которой, тот и отпадёт. Перво мужика с лопатой разлепил и ему плюху дал:
— Тебя не спрашивают, дак ты бы не совался.
Мужик пошёл к пшенице — её коровы съели. Всех и разлепил.
(Зап. в 1926 г. от М. Я. Богданова, 76 л., в д. Самарьяны Тавдинского р-на Тюменского округа Уральской обл.)
1 В доме 3-го брата. (Примеч. собирателя.)
Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова. М.: Ладомир, 1996.