(Арханг. губ., Шенкурск. у.)
У нас было на святой Руси́,
На святой Руси, в каменно́й Москве,
Был-жил тут царь Иван Васильевич.
Поизволил царь Иван Васильевич жениться,
Как во той ли земли да во Татарской,
Как у того ли у короля татарского,
На дочери его на Марье на Темрюковне.
Собирал ли он силу свою могучую,
Похо́дит он во землю во Татарскую,
Отбирает он Марью Темрюковну;
А король ли тот татарской
Отдает ему во приданое
Триста татаровей,
Двадцать пять удалы́х молодцов.
Поезжал еще в провожатые,
Поезжал Кастрю́к-Мастрю́к,
Темрюков сын, молодой черкашенин.
Приезжали они в камену́ Москву,
Заводил ли царь Иван Васильевич
Про шурина поче́стный пир,
Про Кастрюка-Мастрюка, сына Темрюкова.
Кастрюк-Мастрюк за столом сидит,
Хлеба-соли не ест, пива-мёду не пьёт,
Зелена́ вина не кушаёт,
Белой лебеди не рушаёт:
На кого лихо думает.
Говорит царь Иван Васильевич:
«Ой ты гой еси, Кастрюк-Мастрюк,
Ой ты гой еси, Темрюков сын,
Молодой черкашенин!
Зачем ты хлеба-соли не ешь,
Меду-пива не пьёшь,
Зелена́ вина не кушаешь,
Белой лебеди не рушаешь?
На кого лихо думаешь?»
Отвечает Кастрюк-Мастрюк:
«А затем я хлеба-соли не ем,
Пива-меду не пью,
Зелена́ вина не кушаю,
Белой лебеди не рушаю:
На тебя лихо думаю.
Я хочу у тебя спрашивать:
Есть ли у тебя в каменно́й Москве
Таковы умильны1 борцы,
С Кастрюком поборо́тися,
С Мастрюком по-татарскому,
С царевым со шурином?»
Говорит царь Иван Васильевич:
«Ой ты гой еси, дядюшка,
Никита Романович!
Ты поди-ко, дядюшка,
На крылечко на Красное,
Привздыни́сь-ко ты, дядюшка,
На сер на горюч камень,
Закрычи-ко ты, дядюшка,
Во всю бу́йну голову,
Чтоб услышали в каменно́й Москве:
Борца ты спрашивай,
Борец нам надобно,
С Кастрюком поборо́тися,
С Мастрюком по-татарскому,
Со царевым со шурином».
Пошел дядюшка
На крылечко на Красное,
Привздыну́лся дядюшка
На сер горюч камень,
Закричал дядюшка
Во всю буйну голову.
Из избёнушка ма́ленького,
Из дворёнушка ху́денького,
Бежат два молодчика:
Васинька Маленькой
Да Потанюшка Хро́менькой.
Бежат они, ребятушки,
Ко дворцу государеву,
Ко крыльцу ко Красному.
Говорит тут Васинька,
Говорит тут Маленькой:
«Ой ты гой еси, дядюшка,
Никита Романович!
Что́, дядя, надобно,
Чего, дядя, спрашиваешь?» —
«Ой ты гой еси, Васинька,
Ой ты гой еси, Маленькой!
Борец нам надобно,
С Кастрюком поборотися,
С Мастрюком по-татарскому,
Со царевым со шурином».
Отвечает Васинька,
Отвечает Маленькой:
«Ой ты гой еси, дядюшка,
Никита Романович!
Каково́ с им боро́тися?
Он ведь шурин царёв:
Надо, царь вины́ не поло́жил».
Отвечает дядюшка:
«Лишь бы как Бог пособил:
Не будет вина на тебе!»
Сказали Кастрюку за столом,
Сказали Мастрюку за столом:
«На улице борец у царя».
Кастрюк из-за стола вскочил,
Побежал он на улицу,
Побежал он боротися,
Скамью ногой потну́л2.
Говорит ему сестрица
Марья Темрюковна:
«Ой ты гой еси, бра́телко,
Ой ты гой еси, Кастрюк-Мастрюк,
Младо́й черкашенин!
Не ходи ты на улицу,
Не ходи ты боротися:
Тебе первое несчастьице, —
Ты не ладно за скамью скочил,
Скамью ногой потну́л».
Побежал Кастрюк-Мастрюк,
Побежал Темрюков сын,
Побежал он на улицу,
Побежал он боротися.
Со крыльца он спускается,
Бороться сряжа́ется.
Тут Васинька похаживает,
Маленькой погуливает:
«Ой ты гой еси, Кастрюк-Мастрюк,
Ой ты гой еси, Темрюков сын,
Младо́й черкашенин!
Мы ка́к станем боротися:
На свои буйны го́ловы,
Или на платье цве́тное?»
Говорит Кастрюк-Мастрюк:
«Мы станем боротися
На свои буйны головы!»
Говорит ему Васинька,
Говорит ему Маленькой:
«Не хочу с тобой боротися
Через буйныя головы, —
Ты ведь шурин царёв:
Надо — царь вины не поло́жтл;
Станем боротися
Через платье цве́тноё;
Кого бы кому одоли́ть, —
До нитки платье снять,
Того и на срам пустить».
Васька Кастрюка прихватил,
Васька его о́ землю броси́л,
К земле Васька его коленцем прижал,
До нитки платье снял,
Наго́го на срам пустил.
Побежал Кастрюк-Мастрюк
Ко двору государеву,
Ко крыльцу ко Красному:
От сраму он, го́ре, прикрывается.
Бежит в стрету сестрица
Марья Темрюковна,
Несёт платье цве́тное;
Кастрюк оболока́ется,
Из Москвы вон сряжается.
«Царь Иван Васильевич!
У нас этак не во́дится,
У нас этак не бо́рются, —
Кому бы кого одоли́ть,
До нитки бы платье снять,
Да того на срам пустить
Че́стным людям на посмешище!» —
«Ой ты, Марья Темрюковна!
Да не мною приказано:
Приказано дядюшкой
Никитой Романовичем». —
«Спасибо те, зятюшко,
Царь Иван Васильевич,
На твоей каменно́й Москве:
Не дай мне Бог бывати,
Не только мне, да и детям моим!»
(Запис. адмир. Кузьмищевым)
Песни, собранные П. В. Киреевским, Ч. II. Песни былевые, исторические. Вып. 6. Москва. Грозный царь Иван Васильевич, 1864.