В го́ды-ти были пре́жние́1,
Во времена-ти были2 досельние
При нашем свети цари
При Иване Васильевици.
Он здумал жонитисе в земли неверное
На Марьи Темрюковны.
У их было много провожатых-то:
Дваста тотаровей,
полтораста ула́новей,
Полтретьяста церквя́сыновей.
Они все сидят у царя на пиру;
Они пиво-то с мёдом пьют,
Хлеб-от с солью едя,
Таки есвы кушают;
Они лиха не думают
На нашого света царя
на Ивана Васильевиця.
Большой шурин царев
Кострюк-Темрюк Темрюковиць
Он пива-та с мёдом не пьё,
Хлеба-та с солью не ест,
Зелена вина в рот не берёт,
Таки есвы не кушаёт.
В та(а́) пора стольник царев
да Микита Романовиць
Он скоро допрашивал:
«Що же, бойшой3 шурин царев
Кострюк-Темрюк Темрюковиць,
Що же пива с мёдом не пьёшь,
Хлеба с солью не ешь,
Зелена вина в рот не берёш,
Такие есвы не кушаёш?
Ты не лиха4 ле думаёш
На нашого света царя
На Ивана Васильевиця?» —
«Лиха не думаю
На вашого света царя
На Ивана Васильевиця.
Столько я думаю:
Я тритцеть городов перешол,
Тритцеть борцей поборол —
Не мог силы отведати;
Нет ли у вас таких борцей
В каменной Москвы
С Кострюком поборотисе,
С Темрюко́м поотве́дати́,
Си́лки отведати?»
В та пора стольник царев
да Микита Романовиць
Выходил на те сени новые;
Выходил на то крыльцё красноё,
А на то восударевоё —
Скрыцял во всю буйну голову,
Щобы было цють по всей каменной Москвы.
Из нижного коньця
да ис крайного дворьця
Ондрея-та Пауженина
Был Васька-та Маленькой
Да Потанька-та Хроменькой;
Костылём подпираитьсе,
Ко двору подвигаитьсе5.
В та пора стольник царев
Да Микита Романовиць
Он наливат цяру [зелена вина],
Не велику, не малу — полтора ведра.
Принимаеться Васютка единой рукой,
Выпиваёт на единой дух.
В та пора стольник царев
да Микита Романовиць
Он скоро докладывал
Кострюку-Темрюку Темрюковицю:
«У нас у царя хлеб на столи,
да борци на двори:
Хотят с Кострюком поборотисе,
с Темрюком поотведати,
хотят силки отведати!»
Он скоцил церес золот стол,
Церес есвы сахарные,
Церес скамейки дубовые, —
Он дваста тотар подломил,
Полтораста улановей,
Полтретьяста церквясыновей6.
Они все посыпалисе,
Все повалилисе,
Все пошли борьбы смотреть.
Васька-та Маленькой
Да Потанька да Хроменькой
Он на ношку справилса,
За рубашку зграбилса;
Кострюк-Темрюк был на ногах, —
Поставил на голову7.
Как спроговорит Марья Темрюковна:
«Уш ты ой еси, бо́льшой царь,
Царь Иван Васильевиць!
Нащо было рубашка здеть?
Да нащо было нага спустить
Пот те сени новые
Да пот те сени царьские?»
Как спроговорит бо́льшой царь,
Царь Иван Васильевиць:
«У нас в Москвы так и во́дитьсе,
Кто с кем боритьсе!..»
(Записана А. Д. Григорьевым от крестьянки Щербаковой в с. Кобелёве в Пинежском крае. См. «Архангельские былины и исторические песни», т. I, № 137, стр. 430)
В. Ф. Миллер. Исторические песни русского народа XVI-XVII вв., Петроград, 1915.
1 Ударения 1-го, 46 и 47 стихов поставлены мною при переписке (Григ.)
2 «Были» ошибочно вместо «было» (Григ.)
3 Так в черновике (Григ.)
4 Это — обмолвка певицы под влиянием 36-го стиха. (Григ.)
5 Щербакова принимает два лица, т. е. Ваську и Потаньку, за одно. (Григ.)
6 Искажено из «Черкашиновей» т. е. Черкашинов (Ред.)
7 91-й стих она пропела нескладно; по-видимому это место испорчено. (Григ.)