(Пудожского уезда, Филимоновской волости)
Во славноем во городе во Киеве,
У солнышка князя у Владимера,
Как был столованье — почестный пир
Для своих-то для князей для бояринов,
[Для сенаторов] для думныих1,
Для вельмож и купцов богатыих
И для Росейских могучих бога̀тырей.
Тут пошло у них столованье — почестный пир,
Было красное солнышко на вечере,
Почестный пир да на весели,
Вси на пиру да напивалися,
Похвальбами вси похвалялися.
Кто чем хвастает,
Кто чем да похваляется:
Инный хвастает несчетной золотой казной,
Иной хвастат силой-удачей молодецкою,
Иной хвастат добрым конем,
Как иной хвастат славным отечеством,
Иной молодым молодчеством;
Умный-разумный хвастат старым батюшком,
Старым батюшком да старой матушкой,
Безумный дурак хвастат молодой женой.
Как похвастал стар Ставер сын Годинович
Своей да молодой женой,
Молодой женой да Василистой Микуличной:
«Моя как молода жена, Василиста Микулична,
Ваш город Киев скупит и спродаёт,
Князей-бояр всех обманет,
Тебя, солнышко, обманет и проведет».
Солнышку князю те речи не полюбилися:
За те за речи за неумильныя
Садили Ставра в погреба да глубокие.
Был при Ставре тут свой человек.
Он садился на добра коня,
Ехал ко городу Чернигову,
К молодой Василисты Микуличной.
Приехал к ней да на широк двор,
Становил тут да добра коня,
Сам шел во палаты белокаменны,
Крест-то сполна кладал по-писаному,
Поклоны вел по-ученому,
Клонился на все на четыре стороны,
Молодой Василисты Микуличной в особину.
А у ей как забрано столованье — почестный пир,
Забраны жены купечески,
Забраны жены вельможески,
Забраны жены [генеральския].
Говорил как это свой человек:
«Ай же, молода Василиста Микулична!
Пьешь и ешь-кушашь, прохлождаешься,
Над собой незгоды не чаешься:
Во славном как во городе во Киеве,
У солнышка князя у Владимера на честном пиру,
Твой-то стар Ставер сын Годинович
Похвастал тобой, молодой женой,
Молодой женой Василистой Микуличной:
«Как моя, де, молода жена,
Василиста Микулична,
Ваш город Киев скупит и спродаёт,
Князей-бояр обманет,
Тебя, солнышко, обманет и проведет».
За тыи-то за речи не за умильныя,
Посажен в погреба да в глубокие».
Она как вставала на резвы ноги,
Говорила таковы слова:
«Ай же, гости баженые2!
Пора, вам гости, разъезжатися
По своим домам, по своим местам».
Тут как все да поразъехалися.
Как она тут садилась на ременчат стул
И говорила таковы слова:
«Чем-то Ставра будет повыкупить,
Как-то Ставра будет повывести?
Не выкупить будет Ставра несчетной золотой казной
И не вывести будет силой могучей богатырскою:
Повывести будет Ставра догадками женскими!»
Тут писала она ерлыки скорописчатые,
Писалась3 той земли Веденецкия4,
Того острова Кодольского,
Грозен посол да Васильюшко,
О добром о деле, де, о сватовстве
Ко солнышку князю Владимиру
На любезной на плѐмянице,
На молодой Любавы5 Путятичной.
Сама подбрила волоса да по мужичьему,
Надевала платье мужское,
Кладывала туги луки да во налучники,
Калены стрелы да во ко̀лсана6,
Вязала крепки палицы да на бедро свое;
Потом шла на широк двор,
Со широкого двора шла на стойлы лошадиныя,
Брала себе да добра коня,
Начала седлать да уздать своего добра коня,
Кладала путики на путики7,
Войлоки на войлоки,
На верех кладала ковано седло черкесское,
Затягивала двенадцатью подпругами богатырскими,
Натягивала тринадцату продольную;
Подпруги-ты были чистого серебра,
Пряжки-шпильки красного золота,
Стремены булата заморского,
Шелк-то был да шемахатный,
Шелк-то нѐ рвется и нѐ трется,
Булат-то не ржавиет,
Золото не мидиет,
Серебро не зелизиет.
Тут садилась на добра коня,
Ехала ко стольному ко городу ко Киеву,
Ко солнышку князю Владимеру,
Ко Владимеру на широкий двор.
Становила добра коня посередь двора широкого,
Сама шла в палаты княженеския,
Крест кладала по-писаному,
Поклоны вела по-ученому,
Клонилась на все четыре стороны,
Солнышку князю с княгиней Апраксией в особину,
Молодой Любавы Путятичной в особину;
Кладывала ерлыки на дубовый стол.
Тут вставал как солнышко Владимер князь,
Вставал на резвы ноги,
Брал ерлыки да на белы руки,
Ерлыки да распечатывал,
Да каждого словечка да высматривал,
Сам говорил да таковы слова:
«Ай же ты, любезная племянница!
Желаешь ли итти да во замужество
В тую землю Веденецкую,
В той ли остров Кодольский,
За грозна посла да за Васильюшка?»
Она и говорит: «Родитель8 ты мой дядюшка!
А воля твоя то есть». —
«Так надо собрать князей [сенаторских] все думныих9».
Сбирал как он князей [сенаторских] все думныих
На думу крепкую10:
Все как согласилися отдать да во замужество.
Говорит молодая Любава Путятична:
«Ай же ты, родитель мой дядюшка,
Солнышко князь стольнокиевский!
Не отдайте вы девчину да за женщину:
У него походка-та ча̀стенька,
Ча̀стенька походка, жопа кру̀тенька,
Речь проговоря все с провизгом;
Самы теи все приметы да по женскому:
На лавку сядет — так стегна жмет».
Он говорит: «Мы можем послать11 да повыведать,
Пошлем Васильюшка на широкий двор,
Со теми борцами да боротися:
Ежели женщина, так не пойдет она боротися».
Говорят ему да таковы слова:
«Ай же ты, грозен посол Васильюшка!
Не угодно ли с нашими борцами с княженескими,
Не угодно ли да поборотися
На том дворе княженескоем?»
Она говорит да таковы слова:
«У меня за маленька12 да было хожено,
У меня за маленька да было боротось;
Горит душа, мне хочется,
С вашими борцами поборотися».
Шла она на широкий двор,
Начала с борцами да боротися.
Брала во праву руку да три борца
И во леву руку три борца,
В место их столнула13,
На розно раскинула, —
Ты борцы да на зени14 лежат.
Тут не могли посла да повыведать,
Согласилися отдать да во замужество.
Опять и говорит молодая Любава Путятишна:
«Ай же ты, родитель мой дядюшка!
Не отдай девчину за женщину:
Смотри, у него походка ча̀стенька,
Ча̀стенька походка, жопа кру̀тенька,
Речь проговоря все с провизгом;
И тыи приметы все по женсому:
На лавку сядет — да стегна жмет».
Он говорит: «Мы можем посла да повыведать,
Пошлем его во чисто поле,
Стрелять да из туга лука,
Стрелкою каленою за триста сажень,
Попасть в ножье острице15,
Чтобы раскололася стрелочка надвое
И были половиночки ровныя».
Говорят ему таковыя слова:
«Ай же ты, грозен посол Васильюшка!
Не угодно ли тебе, послу,
Пострелять с нашими стрельцами
Во чистом поли из туга лука,
Стрелкою каленою за триста сажень,
Попасть во ножично острице?»
Она говорит да таковы слова:
«У меня с за маленька было хожено,
С за маленька было стреляно;
Горит душа, мне-ка хочется,
С вашими стрельцами пострелятися,
Пострелятися во чистом поле».
Шла она со стрельцами во чисто поле,
Стали стрелять стрельцы да княженеские:
Первой стрелец стрилил — да не до̀стрилил,
Другой стрелец стрелил — да перѐстрелил,
Третий стрелец стрелил, — он не попал теперь;
Как она натянула свой тугий лук,
Клала свою калену стрелу,
Стреляла за триста сажень,
Попала во ножично острице:
Раскололась та стрелочка надвое;
Кинули половинки на весы на (казенные), —
Половинки были ровныя.
И тут не могли посла повыведать.
«Мы еще-то можем посла да повыведать, —
Положим спать во спальну во теплую,
На тую перину пуховую:
Ежели станет яма под плечами, так мужчина,
Ежели станет яма под жопою, то женщина».
Ложили его спать во спальну во теплую,
На ту перину пуховую.
Она спала — где быть плечами, тут жопою,
И сделала яму под плечами.
Вставала по утру по раннему,
Да солнышка князя до Владимера16.
Как приходил тут солнышко Владимер князь,
Говорил как сам да таково слово:
«Ай же, грозен посол Васильюшка!
Что же ты скоро стал?»
Она ему отвечал таковы слова:
«У нас-то спят не по-домашнему,
Не по-домашнему спят, а по-дорожнему».
Тут не могли посла повыведать.
«Это не прада есть,
Мы можем посла послать да повыведать, —
Стопим мы парную баенку,
Пошлем посла во парную баенку
Со солнышком со князем со Владимером:
Ежели мужчина, то пойдет во баенку,
Ежели женщина, то не пойдет со солнышком
Со князем со Владимером во баенку».
Взяли — стопили парную баенку,
Говорят грозну послу да Васильюшку:
«Не угодно ли с дорожки сходить да попариться
Со солнышком со князем со Владимером?»
Он и говорит: «Хорошо с дорожки попариться».
Исправлялася во парную баенку
Со солнышком князем со Владимером.
А у солнышка князя были справы княженецкия;
Она впереди его вбежала во парную во баенку,
Она одной рукой скидывалася,
А другой рукой умывалася,
Опять скоро надевалася,
И солнышку князю во стречу попалася.
Говорил как солнышко Владимер князь:
«Что же ты, грозен посол да Васильюшка,
Скоро ты упарился?» —
«У нас парятся не по-домашнему,
А у нас парятся да по-дорожнему».
И тут не могли посла повыведать.
Тут и согласилися отдать Любаву во замужество,
Тут-то пошло у них столованье — почестен пир.
Но16 все на пиру пьяны-веселы,
Столько не весел был грозен посол да Васильюшка.
Говорил солнышко Владимер князь:
«Кто бы мог развеселить
Грозна посла да Васильюшка?»
Говорят тут инные, что «Некому
Развеселить грозна посла Васильюшка;
Развеселит ли один стар Ставер,
Стар Ставер сын Годинович:
Он мастер играть во гусли яровчаты».
Тут говорил солнышко Владимер князь:
«А как выпустить Ставра, —
Так не видать Ставра;
И розгневить посла — да не хочется;
А что17 мне розгневить посла,
Лучше выпустить Ставра».
Как выпустил Ставра с погребов да со глубокиих,
Стал тут Ставер гуселок налаживать,
Гуселок налаживать, струнок натягивать:
Струночку натягивал от Киева,
Другу от Царя-града,
Третью с Еросо̀лима;
Повел он танцы великие,
Припевки-то припевал из-за синя моря.
Как стал тут грозен посол Васильюшка похаживати,
Стал он поплясывати,
Как стал да выговаривать:
«Ай же, солнышко Владимер князь!
Да-ко мне Ставра сходить до бела шатра,
До бела шатра сходить да прогулятися?»
Тут-то говорил солнышко Владимер князь:
«Как дать Ставра, —
Так не видать Ставра;
И розгневить посла — мне не хочется;
А лучше дать мне Ставра,
Чем розгневить посла.
Ступайте во чисто поле да прогулятися!»
Как она пошла со Ставром да во чисто поле,
Как выходила во чисто поле,
Сама так говорила таковы слова:
«Помнишь ли, Ставер, спамятуешь ли, Ставер,
Когда мы с тобой были маленькие,
Сваечкой с тобой мы да поигрывали,
У тебя-то была сваечка точеная,
У меня-то было колечко золоченое?»
Он говорит: «Я во давние годы не упамячу».
Она говорит: «Ай же, глупый Ставер сын Годинович!
Этак ты не узнашь своей молодой жены,
Молодой жены Василисты Микуличной?» —
«Я свою молоду жену,
Молоду жену Василисту Микуличну
Узнаю через тридцать лет».
Она говорит: «Ай же ты, глупый Ставер сын Годинович!
Не то через тридцать лет.
Не узнал ты меня через три месяца:
Ведь я твоя молода жена, Василиста Микулична!»
Брала его за белы руки,
Целовала его в уста во сахарныя,
Называла его мужем любезныим,
Старым Ставром сыном Годиновичем;
Скидывала платье мужское,
Надевала платье да женское.
Говорил-то Ставер сын Годинович:
«Что-то нам будет от солнышка князя Владимера!»
Она го̀ворит: «Ничего нам не будет,
Подём ко солнышку князю ко Владимеру».
Пошли они ко солнышку князю Владимеру,
Приходили во полаты княженецкия,
Говорил как стар Ставер сын Годинович,
Говорил таковыя слова:
«Ай же, солнышко Владимер князь!
Ты просватал свою племянницу
За мою молоду жену!»
Солнышку князю стыдно стало;
Как сам говорил да таковы слова:
«Правдою хвастал, стар Ставер сын Годинович,
Своей да молодой женой Василистой Микуличной!
В первой вины тебя Бог простит;
Поезжай-ка ты ко своему ко городу к Чернигову,
Больше нигде не хвастай молодой женой!»
Они тут-то садились на добрых коней,
Они поехали ко славному ко городу Чернигову,
Ко своим посельям ко дворянскиим,
Ко своим полатам белокаменным.
Тут-то он боле не стал ездить по честным пирам,
Он не стал больше хвастать молодой женой,
Молодой женой Василистой Микуличной,
Стал он больше проживать во городе Чернигове,
Во своих посельях во дворянскиих.
Тем да дело и кончилось.
Дунай, Дунай,
Боле век не знай!
(От сумозерского крестьянина Андрея Сорокина, записано 1861 г.)
Песни, собранные П.Н. Рыбниковым: Ч. 2. - Москва. Народные былины, старины и побывальщины. - 1862.
1 Стих должен быть таков:
Для бояринов для думныих. — Изд.
2 Прошеные, моленные. — Изд.
3 В грамоте выдавала себя за такого-то. — Изд.
4 Из Леденца, откуда приезжал и Соловей Будимирович. — Изд.
5 Иначе Забавы, Занавы. — Изд.
6 Ко̀лсяна, колчаны. — Изд.
7 Потники. — Изд.
8 Родной. — Изд.
9 Стихи должны быть таковы:
Так надо собрать князей-бояринов,
Бояринов все думныих…
Со̀бирал как он князей-бояринов,
Бояринов все думныих,
На думу сбирал на крепкую. — Изд.
10 Посла? — Изд.
11 В малолетстве, с из маленька. — Изд.
12 Столконула. — Изд.
13 На земи. — Изд.
14 В ножевое вострие. — Изд.
15 Замечательное отождествление солнышка Владимира с ранним утренним солнцем. — Изд.
16 Ино, впрочем, те прочие, все прочие. — Изд.
17 Чем. — Изд.