Во печали нам жить — не неб кручин[н]у быть,
На дому надо ходить — не наб куражиться.
Как про бенного сказать, будто про беглого,
Про юдалого сказать дородня молодца.
Он и ходит на царевом большом кабаке...
...Он заходит, Бутман, да во царев кабак,
Тут лежит Васька на печке на муравленке,
Без креста лежит Васинька, без пояса —
Он пропил-де всю сбрую лошадиную,
Он-де пропил-де, Васинька, лошадь добрую,
Он-де пропил-де палицу буёвую,
Он-де пропил копейцо бурзомецкое,
Он-де пропил-де, Васинька, свой тугой лук,
Он-де пропил колчан каленых стрелочек,
Опохмелиться у Васьки, видно, не на што,
Со похмельица у Васьки голова болит.
Говорит-то Бутман сын Колыбанович:
«Ож вы ой есь, воры — чумаки да человальники!
Ож вы дайте мне пить вино безденежно,
Мне безденежно пить, бескопеечно!»
Не давают ему пить вино безденежно.
Он топнул-де, Бутман, ноньце правой ногой —
Кабы пецы кирпищаты розсыпались,
Как хрустальняя посуда розломалосе,
Але боцьки с вином да роскатилисе.
Он берёт одну боцьку-сороковоцьку,
Он берёт эту боцьку сам под пазуху,
Он выносит эту боцьку вон на улицу:
«Ож вы ой еси, вы голи все кабацкии!
Вы подите ко мне, да опохмелю вас».
Как ставаёт-де Васинька с муравленки,
Он подходит-де к Бутману Колыбанову —
Они пили-то, ели трои сутоцьки.
Они выпили одну да сороковоцьку,
Он1 и пнул эту боцьку нонь правой ногой —
Розлетелась эта боцька на три жеребья:
«Из порозной-то посуды нонь не пьют, не едят»...
...Он заходит-то, Бутман, да во царёв кабак:
«Уж вы ой еси, воры — чумаки да чаловальники!
Вы отдайте нам с Васинькой коня доброго,
Вы отдайте всю сбрую лошадиную,
Вы отдайте доспехи богатырския!»
Ему отдали, Бутману, коня доброго,
Ему отдали всю сбруню лошадиную,
Ему отдали доспехи богатырския.
Как поехали они с Васинькой во чисто полё,
Они едут по полю потешаются,
Как своими стрелами забавляются.
(Зап. Ончуковым Н. Е.: апр. 1902 г., сел. Замежное (Замег) Усть-Цилемской вол. (на р. Пижме) — от Тараса.)
1 Бутман
Печорские былины / Зап. Н. Е. Ончуков. СПб., 1904.