Укатилося красное солнышко
За горы оно да за высокия,
За лесушка оно да за дремучи,
За облачка оно да за ходячии,
За часты звезды да подвосточныя!
Покидат меня, победную головушку,
Со стадушком оно да со детиною1;
Оставлят меня, горюшу горегорькую,
На веки-то меня да вековечныи!
Не́как ростит-то сиротных мне-ка детушек:
Будут по миру оны да ведь скитатися,
По подоконью оны да столыпатися2;
Будет уличка — ходить да не широкая,
Путь-дорожинька вот им да не торнешенька;
Без своего родителя, без батюшка
Приизвиются-то буйны на них ветрушки,
И набаются-то добры про них людушки,
Што ведь вольныи дети безуненныи,
Не храбры да сыновья ростут безотнии,
Не красны да слывут дочери у матушки.
Глупо сделали сиротны малы детушки.
Мы проглупали родительско желаньицо,
Допустили эту скорую смерётушку,
Мы не заперли новых сеней решетчатых,
Не задвинули стекольчатых околенок;
У ворот да мы не ставили проворотцицьков3,
У дубовых дверей да сторожателей,
Не сидели мы у трудной у постелюшки,
У тяжела, крута-складняго зголовьица;
Не глядели про запас мы на родителя, на батюшка,
Как душа да с белых гру́дей выходила,
Оци ясныи с белым светом прощалися.
Подходила тут скоряя смерётушка,
Она крадчи4 шла злодейка-душегубица
По крылечку ли она да молодой женой,
По новым ли шла сеням да красной девушкой,
Аль калекой она шла да перехожею;
Со синя ли моря шла да все голодная;
Со чиста ли поля шла да ведь холодная;
У дубовыих дверей да не стуцялася,
У окошечка ведь смерть да не давалася5:
Потихошеньку она да подходила,
И чорным вороном в окошко залетела.
Мы проглупали сиротны малы детушки,
Опустили мы великое желаньице;
Кабы видели злодийную смерётушку,
Мы бы ставили столы да ей дубовыи,
Мы бы слали скатерти да тонкобраныя6,
Положили бы ей вилки золоченыя,
Положили б востры ножички булатнии,
Нанесли бы всяких ествушек сахарниих,
Наливали бы ей питьица медвянова,
Мы садили бы тут скорую смерётушку
Как за этыи столы да за дубовыи,
Как на этыи на стульица кленовыи,
Отходящи бы ей низко поклонялися,
И ласково бы ей тут говорил:
«Ай же, ведь скорая смерётушка!
От Господа распятого, знать, создана,
От Бладыки7 на сыру, знать, землю послана
За бурлацкима удалыма головушкам;
Ты возми злодей — скорая смеретушка,
Не жалею я гулярна, цветна платьица:
Ты жемчужную возми мою подвесточку,
С сундука подам платочки левантеровы8,
Со двора возми любимую скотинушку.
Я со стойлы-то даю да коня доброго,
Со гвоздя даю те уздицу тесмяную,
Я сиделышко даю тие по надобью;
Не бери столько надежноей головушки,
Не сироть столько сиротных малых детушек.
Не слези меня победноей головушки».
Отвечала злодей скорая смерётушка:
«Я не ем, не пью в домах да ведь крестьянскиих,
Мне не надобно любимоей скотинушки,
Мне со стойлы-то не надо коня доброго;
Мне не надо златой казны безсчетноей,
Не за тым я у Бладыки Света послана:
Я беру да злодей — скорая смерётушка,
Я удалыя бурлацкия головушки;
Я не брезгую ведь смерть да душегубица,
Я не нищиим ведь есть да не прохожиим,
Я не бедныим не брезгую убогиим».
Тут спрого́ворит вдова благочестивая:
«Видно нет того на свете да не водится,
Што ведь мертвыя с погоста не воротятся,
Хоть не дальняя дорожка, — безъизвестная,
Не лесныи перелески — мутарсливыи9.
Глупо сделали сироты малы детушки,
Не сходили мы во улички рядовыя,
Не дошли да мы до лавочки торговыя,
Не купили лист бумаженьки гербовыя,
Не взыскали писарев да хитро-мудрыих,
Не списали мы родителя-то батюшка
На потрет да его бело — это личушко;
На эту на гербовую бумаженьку
Его желты бы завивныи кудерышки.
Его ясно развеселое бы личюшко,
Прелестны бы учтивыи словечюшки.
Велико бы родительско желаньицо.
Как подростать станут сиротны малы детушки,
По сеням да станут детушки похаживать,
Из окошечка в окошечко поглядывать,
На широкую на уличку посматривать:
Приходить стане — разливня красна веснушка,
Повытают снежечки со чиста поля,
Повынесе ледочки со синя моря;
Как вода со льдом ведь есть да поразойдется,
Быстры риченьки с гор да поразольются,
Протекут да ведь мелки малы риченьки
Во это в океян — да сине морюшко;
Как пойдут наши суседи спорядовыи
На трудну, на крестьянскую работушку;
Будут пахари на чистыих на полюшках
Севчи да на распашистых полосушках,
Малы детушки на мать станут поглядывать,
Сироту да меня, вдовушку, выспрашивать:
«Ты послушай, сирота же вдова матушка!
Уже где да есть родитель-то наш батюшка?»
Тут я б выняла гербовый лист — бумаженьку,
Показала бы сердечным малым детушкам.
Еще скажут-то сиротны малы детушки:
«Кто же по́йде на распашисты полосушки?
Как у нас да ведь родитель наша матушка,
Нету пахаря на чистыих полосушках,
Сенокосца на луговых нету поженках,
Рыболовушка на синем не Онегушке».
Тут я спа́хнуся10, кручинна вся головушка,
За свою да за надежную сдержавушку;
Ушибать стане — великая тоскичюшка,
Унывать стане ретливое сердечюшко:
Да как рость-то сиротных малых детушек?
Обращаясь к соседям, вдова падает им в ноги и продолжает:
Поклоню да свою буйную головушку,
Покорю свое печальное сердечюшко
Я со этой вышины да до сырой земли,
Своим милым спорядовыим суседушкам:
«Не откиньте-тко вдову вы безприютную
Со обидныма сиротныма детушкам;
Да вы грубым словечком не обидьте-ткось,
Да вы больным ударом не ударьте-ткось.
Как пойдут мои сиротныи к вам — детушки,
По вашему крыльцу да по переному,
Не заприте-тко новых сеней решотчатых,
Допустите в тепловито свое гнездышко,
Ко дверям да вы на дверную на лавочку,
Да вы милостину им тут сотворите-тко,
Сиротам моим безсчастным — малым детушкам,
Вы на добрыи дела их научите-ткось».
Когда преж сего, до этой поры-времечка
Была в живности любимая семеюшка,
Маломошному суседу не корилася,
Была гордая ведь я да непоклонная,
Я с суседями была да несговорная:
Не не чаяла я горя, не надиялась,
Што разлукушки с законной со державушкой,
Што останусь, сирота — вдова безсчастная,
Я со этой станицей неудольноей11,
Со малыма сердечныма детушкам.
Как жила я с надежной головушкой,
Была счастлива ведь я да все таланная;
Вдруг, знать, счастье то суседы обзавидали,
Добры людушки меня да приоббаяли,
Чорны вороны талан, знать, приограяли,
Видно, участь ту собаки приоблаяли.
Как по моему великому несчастьицу,
Тут проклятая злодийка-безталанница,
Впереди меня злодийка уродилася,
Впереди меня в купели окрестилася.
Как жила я у желанных родителей
Во своем да я прекрасном девичестве,
Изнавешена была я цветным платьицом,
Изнасажена была я скатным жемчугом:
Мои милыи, желанныи родители
Тут повыбрали судимую сторонушку,
Мне по разуму блада сына отецьского;
Отпущали на судиму как сторонушку,
Отдавали за блада сына отецьского,
Знать, не участью-таланом награждали,
Знать, великиим безсчастьем наделяли;
Уж какое-то зло великое безсчастьицо
Впереди меня злодейно снаряжалося,
На судимую сторонушку справлялося,
Во большом углу безсчастьицо садилося,
Впереди да шло безсчастье ясным соколом,
Позади оно — летело черным вороном;
Впереди оно, безсчастье, не укатится,
Позади оно, злодийно, не останется,
Посторо́нь оно, злодийно, не отшатится;
Кругом-около безсчастье обстолпилося,
Всем беремечком, злодийно, ухватилося
За могучии оно да мои плечушки.
При выносе покойника вдова вопит:
Не спешите-ткось, спорядныи суседушки,
Вы нести мою надежную семеюшку
Со этого хоромного строеньица.
Ты прощайся-ко, надежная головушка,
С этым добрым хоромным строеньицом,
Со малыма сердечныма детушкам;
Ты со этой-то деревней садовитою,
Ты со волостью этой красовитою,
Ты со этыма спорядныма суседушкам.
Вы простите спорядовы вси суседушки,
Мою милую надежную семеюшку,
Вы любимую законную сдержавушку
Во всех тяжкиих его да прегрешеньицах
Со светным его да все живленьицом12.
Вы не спомните, спорядныи суседушки,
Уж вы злом его не спомните-тко, лихостью.
Затем, обратившись ко вдове-соседке, если она бывает при этом, продолжает:
Я гляжу-смотрю, печальная головушка,
На тебя смотрю, спорядную суседушку,
На тебя да я, вдову благочесливую;
Отдали ходишь, суседушка, туляешься13,
Со мной на́ речи, победнушка, не ставишься,
На сговор со мной печальна, не сдаваешься.
Видно, в живности надежная головушка,
Ты в прохладноей живешь, да видно, жирушке.
А если есть дети — прибавляет:
Знать, не ростишь ты сиротных малых детушек.
Видно, нет в сердце великой кручинушки,
Нет обидушки в ретливом, знать, сердечушке!
Не попустишь ты, суседушка, зычен голос,
Ни умильного, складного причитаньица,
Знать, боишься ты великова безсчастьица,
Уж какого е злодейна безталаньица.
Знаю-ведаю, кручинная головушки,
Про твое да горегорькое живленьице:
Ведь ты ростишь-то сиротных также детушек,
Во маётной, во бобыльской ростишь жирушке;
Не одны родители хотя нас отродили,
Одным участью, таланом наделили!
Да ты слушай же, безсчастная суседушка,
Хоть головушка твоя да безначальная,
Сердечушко твое да безпечальное;
Мы с тобой, да свет спорядная суседушка,
Во безсчастный день во пятницу засияны,
В безталанный день во середу вспорожены;
Как во ту пору родитель спородила,
Когда кузнеци во кузнецах стояли,
Часовыи на часы да прибиралися,
Как булат — это железо разжигали,
Как железны эты обруци ковали
На наши на безсчастныя сердечушка,
На нашу на победную утробушку.
Да ты слушай же, горюша безприютная:
Кабы знала ты, спорядная суседушка,
Про мою да про велику бы незгодушку,
Про эту бы несносную обидушку!
Как сегоднишнем Господним Божьим де́нечком
Без воды да резвы ножки подмывает,
Без огня мое сердечко разгоряется,
Ум за разум у безсчастной забегает;
Буйна го́лова без ветрышка шатается!
Если станут унимать, вдова вопит:
Дайте волюшку, спорядныи суседушки:
Не жалейте-тко печальноей горюшицы,
Не могу терпеть, победная головушка,
Как долит тоска великая тоскичюшка:
Со кручинушки смерётушка не придет,
Со кручинушки душа с грудей не выдет,
Мое личушко ведь есть да не бумажное.
День ко вечеру теперь да коротается,
Леса к зени-то14 теперь да приклоняются
Красно солнышко ко западу двигается,
В путь-дороженьку надежа снаряжается,
Сирота бедна вдова да оставляется —
Со безчастною со станицей детиною.
Подойдите-тко, сиротны малы детушки,
Вы ко этоей колоде белодубовой,
Вы ко спацьливу15 родителю ко батюшку.
Вы спросите про великое желаньицо,
Вам ведь в ком искать великого желаньица
И ласковых прелестныих словечюшек.
Уже так мне-ка победноей тошнешинько.
Путь-дорожинька топерь да коротается,
Вси отцы-попы духовныи сбираются,
Оны Божии-то церквы отпирают,
Оны Божии-то книги отмыкают,
Воску ярова свещи да затопляются,
Херувимскии стихи тут запеваются.
Соседка отвопливает:
Ты послушай же, спорядная суседушка,
Што ведь я скажу, кручинная головушка:
Тебе времячко, суседушка, выспрашивать
Про мое да про победное живленьицо;
Мне и в вёшной день кручинушки не высказать,
Мне в осеннюю неделюшку не выпомнить
Этой злой, да все вдовиноей обидушки;
Мне на вёшной лед досадушки не выписать,
Хитромудрым писарям да им не вычитать:
Как другой живу учетной долгой годышок,
Как я рощу-то сиротных малых детушек,
Накопилося кручинушки в головушку,
Все несносныя тоскичюшки в сердечюшко;
У меня три поля кручинушки насияно,
Три озерышка горючих слез наронено;
Во победноем сиротскоем живленьице,
Во бобыльной, во сиротской живу жирушке;
За бобыльскиим столом да хлеба кушаю;
Я не знаю же, победная головушка,
Кое день, кое темная е ноченька,
Кое светлое Христово воскресеньицо;
Мы с тобой, моя спорядная суседушка,
Перед Господом Бладыкой согрешили, знать;
Видно, тяжкого греха да залучили,
Мы в воскресной день во церковь не ходили,
Мы молебенов, горюши, не служили —
Как Пречистой, Пресвятой да Богородице,
Мы не ставили свещи да все рублевыя,
Мы не клали пелены да все шелковыя,
От желаньица мы Богу не молилися,
От усердия Бладыку не просили мы
Про своих да про законныих сдержавушек,
Штобы Господи дал доброго здоровьица,
Он настаивал бы им долгова бы векушку;
Знать, за наше за велико прегрешеньицо
Дал им Господи тяжело неможеньицо,
Прислал Господи сам скорую смерётушку.
Укоротал Господь долгой-то им векушко;
Обсиротил нас победныих головушек,
Без своих жить без законныих сдержавушек;
Да как ростить-то сиротных малых детушек.
Надо по́скаки держать да горносталевы,
Поворотушки держать да сера заюшка,
Надо по́лет-то держать да соловьиной;
Наб на лавочке горюшам не посеживать,
Наб за прялочкой саженки не дотягивать,
У дубовой надо грядки не постаивать:
Уж как ростить-то сиротных малых детушек
Резвы ноженьки у нас да все притопчутся,
Белы рученьки у нас да примахаются,
Сила мо́гуча во плечюшках придержится;
Без морозушку сердечко прирострескает;
Как живуци без законноей сдержавушки,
Принакопитса злодийской тут кручинушки:
Не высказывай во добрыи во людушки, —
Ты повыбери слободну пору-времячко,
Ты выдь-ко там ко быстроей ко риченьке,
Сядь, победнушка, на кру́той этот бережок,
Прибери да неподвижной синей камешок;
Тут повыскажи обидную обидушку,
Рути16 слезушки, горюша, в быстру реку;
Камышок от рички не откатится,
В добры люди кручина не роскажется,
Не узнают того добрыи-то людушки.
Затем, обратившись к покойнику, соседка-вдова продолжает:
Мне-ка сесть было, печальноей головушке,
Мне ко этому спорядному суседушку;
Да ты слушай, спорядовой мой суседушко,
Да как сойдешь ты на иное живленьице
На второе, на Христово как пришестие,
Не увидишь ли надежноей головушки?
Ты поро́скажи, спорядной мой суседушко,
Про мое да про несчастное живленьицо,
Про мое да сирот малых возрастаньицо;
Как во эвтых два учетных долгих годышка,
Прискудалась вся сиротна моя жирушка,
Разрешетилосъ хоромное строеньицо,
На слезах стоят стекольчаты околенки,
Скрозь хоромишки воронишки летают,
Скрозь тынишка воробьишечки падают;
Большака нету по дому — настоятеля,
Ко крестьянской нашей жирушке правителя;
Задернили вси распашиствы полосушки,
Лесом за́росли луговы наши поженки.
Ты пораскажи, спорядной мой суседушко,
Скажи низкое поклонно челобитьицо
От меня скажи, печальной от головушки,
От сиротного от малого от дитятка.
Глупо сделала кручинная головушка,
Не писала скорописчатой я грамотки,
Я не клала-то по праву тие рученьку,
Ты бы снес ю на второе на пришестие;
Може, вольная была бы тебе волюшка
От эвтово Бладыки от Небесного,
Може, с ду-другом суседушки свидались бы,
Вы на стретушку бы шли да ведь среталися,
Ты бы отдал скорописчатую грамотку;
На словах скажи ж, спорядной мой суседушко,
Ты про мо́е про безсчастное живленьицо,
Про бобыльную сиротску мою жирушку;
У меня, да сироты — нонь безприютной,
Золотой казны на грех да не случилося;
Как по моему вдовиному несчастьицу
Были лавочки теперечко не отперты,
Нонь купцов да все во лавках не сгодилося,
Лист-бумаженьки в продаже не явилося,
Писарев да по домам-то не случилося;
Все по моему несчастному живленьицу
Как у этых писарев да хитромудрыих,
Отчего у их чернильнички скатилися,
Как чернила по столу да проливалися,
Лебединыя пера да притупилися;
Как безсчетная была бы золота казна,
Писаря-то бы меня да не боялися,
Написали б скорописчатую грамотку;
Не утай, скажи, спорядной мой суседушко,
Моей милоей законноей сдержавушке:
Как посли своей надежноей головушки
Я по земским избам да находилася,
У судебных-то мест да настоялася,
Без креста-то ведь я Богу намолилася,
Без Исусовой молитовки накланялась,
Всем судьям, властям ведь я да накорилася.
После отпевания — овдовевшая вопит:
Што стою, бедна горюшица, задумалась,
Чужих басенок, победнушка, ослухаласъ;
Дивовать да ведь будут мне-ка людушки:
Знать, на радости стою да на весельице,
Снаряжаю я законную сдержавушку
Как во жирную бурлацку во работушку:
Не в бурлакушки спущаю того вольныи,
Не по эту золоту казну довольную;
Я гляжу-смотрю, печальная головушка,
Перед Спасом-то свещи да догоряются,
Херувимскии стихи да допеваются,
Божии книги теперь да запираются:
«Спасет Бог да вас, отцы-попы духовныи,
Спаси Господи служителей церковныих,
Што послушали победную головушку,
Потрудились — шли во церковь во священную.
Што вы душеньку его да отпевали,
Телеса-то вы его да погребали».
Накрывают эту бедную головушку
Уже этоей доской да белодубовой,
Опускают-то во матушку сыру землю,
Во погреба его да во глубокии.
Ой, тошным да мне, победнушке, тошнешенько!
Нонь я дольщица Никольской славной улицы,
Половинщица Варварской славной Буявы17,
Нонь я дольщица великоей кручинушки,
Половинщица злодийной я обидушки;
Мне куды с горя, горюше, подеватися?
Разсадить ли мне обиду по темным лесам?
Уже тут моей обидушке не местечко,
Как посохнут вси кудрявы деревиночки;
Мне разсеять ли обиду по чистым полям?
Уже тут моей обидушке не местечко,
Задернят да вси роспашисты полосушки;
Мне спустить ли то обиду во быстру реку?
Загрузить ли мне обиду во озерышке?
Уже тут моей обидушке не местечко,
Заболотеет вода да в быстрой риченьке,
Заволочится травой мало озерышко;
Мне куды с горя, горюше, подеватися,
Мне куды, бедной, с обидой укрыватися?
Во сыру землю горюше наб вкопатися;
Сиротать будут сиротны малы детушки:
Будут детушки на улочке дурливыи,
Во избы-то сироты да хлопотливыи,
За столом-то будут детушки едучии;
Станут по избы ведь дядюшки похаживать
И невесело на детушек поглядывать,
Оны грубо-то на их да поговаривать:
«Ох уж вольныи вы дети, самовольныи!»
Станут детушек-победнушек подергивать,
В буйну голову сирот да поколачивать.
У меня ж тут, у бедной у головушки,
У меня совьется тоска неугасимая;
Я взмолюсь да тут ко матушке сырой земле:
«Ты прими да меня, матушка сыра земля,
Схорони меня с сиротным малым детушкам!»
Когда умершего зароют, вдова припадает к земле и вопит:
Приукрылся нонь надежная головушка,
Во матушку ведь он да во сыру землю,
В погреба ведь он да во глубокии!
Призарыли там надежу с гор желтым песком,
Накатили туг катучи белы камешки!
Прозабыла я, кручинная головушка —
Доспроситъся у надежной у державушки:
Когда ждать в гости любимое гостибищо?
Во полоночь ли ждать по светлому мисяцу,
Али в полдень ждать по красному по солнышку?
Аль по утрышку да ждать тебя ранешенько,
Аль по вечеру да ждать тебя позднешенько?
Не утай, скажи, надежна мне головушка;
Ухожу своих сердечных малых детушек,
Я на эту на спокойну малу ноченьку;
С горя сяду под косевчатым окошечком,
Со обиды — под туманное околенко,
Сожидатъ буду надежну тя головушку;
Покажись-приди, надежная головушка,
Хоть с-под кустышка приди да серым заюшком,
Из-под камышка явись да горнасталюшком;
Не убоюсь, бедна кручинная головушка,
Тебя стричу на крылечике переноем,
Отворю да я новы сени решотчаты,
Запущу да в дом крестъянску тобя жирушку;
Ты по-старому приди да по-досюльному —
Большаком ты в дом приди да настоятелем;
Видно, нет того на свете да не водится,
Што ведь мертвыи с погоста не воротятся,
По своим домам оны да не расходятся,
Едина стоит могилушка умершая!
У меня да у печальной бы головушки,
Кабы было золотой казны по надобью,
Я бы на́няла ведь плотничков, работничков,
Я бы сделала кивоты белодубовы,
Я на эту на могилушку умершую,
Штобы белыим снежком не заносило бы,
Частым дождичком могилы не залило бы,
Мурава трава на ней тут вырастала бы,
Всяки разныи цветочки разцветали бы;
Я бы по́часту туда стала учащивать,
Я бы по́долгу ведь там стала усеживать;
У меня, да как печальной бы головушки,
В полном возрасте сердечны были детушки;
Оны б ставили кресты животворящии
На этой бы могилушке умершеей,
На родителя-кормилица света батюшка.
Возвратившись с погоста, вдова останавливается у крыльца своего дома и рыдает, причитая:
Я приехала, печальная головушка,
Я от этой церкви Божьей посвященной,
Я со той могилушки умершей;
Там оставила любимую семеюшку,
Я во матушке оставила сырой земле,
Нонь гляжу-смотрю, печальна горепашица,
Я на это на хоромное строеньицо,
Повону — стоит палата грановитая,
Понутру — стоит тюрьма заключевная,
На слезах стоят стекольчаты околенки,
При обидушке косевцяты окошечка,
Отшатилося крылечко переное,
От этого хоромного строеньица,
Разрешетились новы сени решотчаты;
Мне нельзя пройти, кручинной головушке,
Во это хоромное строеньицо;
Повзыщу пойду любимую семеюшку
Я по этому хоромному строеньицу,
На этом ли сарае колесистом,
Во этом ли дворе я хоботистоем:
Не залагат ли он ступистой лошадушки,
Не поезжат ли во темны леса дремучи;
Не могу найти, печальная головушка!
Вы сжалуйтесь-ко, спорядныи суседушки,
Засмотрите-тко печальную головушку,
Не покиньте сироту вы горегорькую
Со сердечныма малыма детушкам:
Сирота ведь я, горюша безприютная;
Нонь позябну я холодной, студеной зимой,
Нонь помучусь я голодной смерётушкой;
Нигде нету-то талой талиночки,
Ни в ком нету мне великого желаньица:
Как-то жить буде печальной мне головушке?
(Если молода):
Не порой да моя молодость прокатится,
Голова моя не во́время состарится;
Надо жить бедной горюшице умиюци,
По уличке ходить надо тихошенько,
Буйну го́лову носить надо низешенько,
Наб сердечушко держать мне-ка покорное
Ко тыим суседам спорядовыим,
Не обидили б сиротной, молодой вдовы.
Соседка к молодой вдове:
Не неси гневу, кручинная суседушко,
На меня ты, на приближну свою по́дружку,
Што придам тие духовна ума-разума
В безталанную твою да я головушку;
Ты послушай хотя ж причеть нехорошая,
Ты воспомни хоть наказы нелюбимыя:
Как посли своей любимой семеюшки
Затюремничкой ведь ты да не наси́дишься,
Прозабудешь всю великую кручинушку,
Пооставишъ всю злодийную обидушку,
Не носи да свое цветное ты платьицо,
Не держи да ты любимой покрутушки,
Ты не крась да свое бело это личушко,
Будут зариться18 ведь многи столько людушки,
Приласкаться-то удалы станут мо́лодцы,
Будут ласково тебя да уговаривать:
«Што возро́стим мы сердечных твоих детушек;
Воспитать тебя мы будем, мать безмужнюю»;
Не окинься, бедна вдовушко моло́дая,
Ты на этых на удалых добрых молодцев,
На баску — их молодецкую походочку,
На их цветно — ты гулярное на платьицо,
Не окинься на красу-басу с убожеством,
Ни на желтыи завивныи кудерышки,
На учливу, чваковиту19 поговорюшку,
Не прикинься к ихным ласковым словечушкам,
Живут ласковы словечушки обманчивы
И прелестной разговор их да надсмечливой;
С уму с разуму оны тебя повыведут,
Ты терпеть будешь печальна худу славушку;
Не честь-хвала тебе буде вдовиная
Красоту сменять, победна, на безчестьицо,
Свой тот разум — на великое безумьицо;
Тут не хлебушки тебе да не надиюшка,
Твоим детушкам ведь тут не приберегушка.
Еще слухай-ко, кручинная головушка:
Как пройдет худа слава нехорошая,
Тут отрекнется порода именитая,
Не потужат по победной твоей бедности;
Говорить да станут сродчи-милы сроднички:
«Эка, вольная вдова да самовольная,
За шальством пошла она да за безумьицом,
Много су́ровьства стало — больше удали;
Без своей да без надежной головушки
Стала хо́рошо ходить да одеватися,
Стала до́бела она да намыватися;
Уж как речь стала у ей не постатейная20,
Разговорушки у ей да нехорошия».
Ты послушай-ко, кручинная головушка,
Хоть хорошо да скажут люди — не дарить их стать,
Будет грубо тебе скажут — не бранить их стать;
Все за благо ты, горюша, принимать будешь,
Небылицу ты, горюша, да напрасницу:
Как о светлом Христове воскресенъице,
О Бладычном ли Господнем Божьем праздничке,
Хоть пойдешь во церковь посвященную,
Пуслословье про тебя как река бежит,
Напрасничка ведь е как порог шумит;
Говорят да бают люди потихошеньку,
Што не Господу пошла Богу молитися,
За гульбой пошла она да за гуляньицем,
По подруженькам пошла да нехорошим;
Во глаза да недоростки посрекаются,
Што гулять да от сердечных ходит детушек.
Ты послушай-ко, кручинная головушка,
Ты оставь да свои прежния гуляньица,
Забывай да свое прежне доброумьицо,
Не смеши да многих добрых столько людушек,
Не безчести свое род-племя любимое,
Худой славы на тебя бы не наздынули,
В чистом поле бы воро́ны не награялись;
Ими21 совесть ты во белом своем личушке,
Стыд-безчестьице во ясных держи очушках;
Весела ходи, горюшица, — не смейся-тко,
При тоскичушке — ты будь, слезно не плачь бедна.
Еще слухай-ко, кручинная головушка,
Будешь жить да без надежной как семеюшки
Во сколотной22, во маетной этой жирушке,
Не клони да в сон ты буйноей головушки,
Ты по утрышку ставай, не засыпайся-тко,
Не велико хоть крестьянство — управлять надо;
Ходи к добрым ты людям на беседушку,
Посоветуй о крестьянской о работушке;
Тут крушить будет ретливое сердечушко;
Хоть ты выйдешь ко спорядным суседушкам,
На раздий да ты великой кручинушки,
Спамятуешь меня, бедную-победную,
Ты воспомнишъ мою причеть нехорошую,
Тебе слюбятся наказы нелюбимыи.
На другой день, приближаясь к погосту, вдова вопит:
Слава Богу, — теперь — да слава Господу!
Путь-дороженька теперь скороталася,
Друг могилушка в глаза да показался:
Постою, бедна горюша, нонь подумаю,
Умом-разумом, горюша, посмекаюся;
Пришло три пути широких — три дороженьки:
Уж как первый путь — широкая дороженька
Во улички она да во рядовыя,
Во лавочки она да во торговыя,
Как другая путь — широкая дороженька
Во церковь эту Божью посвященную;
И как третья путь — широкая дороженька
На эту на могилушку умершую —
Ко моей она надежной головушке.
Мне во улички ль пройти да во рядовыя,
Аль во лавочки пройти мне во торговыя.
Я вдова теперь е да молодешенька,
Ум тот разум во головушке глупешенек:
Как во лавочках купцы стоят моло́дыи,
На словах оны, купцы, да ведь ученыи,
На лицо оны ведь е да все ласко́выи;
Как на двух оны словах да приоббают,
На учливыих речах да приласкают;
На сговоры тут, горюша, приокинуся,
На молодыих купцов как приобзарюся,
Позабуду тут любимое гостибищо;
Подивуют мне-ка добрыи молодушки:
«Позабыла нонь сердечную головушку,
Видно, нет в сердче великой кручинушки»;
Я пройду лучше во церковь посвященную,
Я поставлю там свещу да все рублевую;
Попрошу да там попов-отцов духовных:
Сослужили бы обидню полуденную;
За обидинкой молебенок пропели бы,
Оны Господу-то Богу помолились бы,
Возврачусь да с Божьей церкви посвященныя
Я на эту на могилушку умершую;
Край пути нашла, горюша, перепутьицо,
Край дороженьки любимое гостибищо;
Нонь раздумалась печальная головушка.
Я вночесь да спала темной этой ноченькой,
Прилетали перелётны малы птиченьки,
Малы птиченьки летели-то незнамыя,
Прилетал да этот мелкой соловеюшко,
Друга́ птиченька — орел да говорючей;
Соловеюшко садился под окошечко,
Как орел да эта птича на окошечко;
Соловей стал потихошеньку посвистывать
Как орел да жалобненько выговаривать;
Оны тоненьким носочком колотили,
Человицьим оны гласом прогласили,
От крепка сна меня тут разбудили
И в потай мне-ка, победной, говорили:
«Ай же, стань-ко ты, вдова, да пробудися,
От крепка сна, безсчастна, прохватися;
Ты спахнись23 да за надежную головушку,
Ты справляйся во любимое гостибище;
На сегоднишний Господень Божий де́нечек —
Тебя ждет в гости любимое гостибище,
Твоя милая надежная головушка;
Там построено хоромное строеньицо —
Прорублены решотчаты окошечка,
Врезаны стекольчаты околенка,
Складены кирпичны теплы печеньки,
Насланы полы да там дубовыи,
Перекладинки положены кленовыя,
Штобы шла да ты, горюша, не качалася,
Штоб дубовая мостинка24 не сгибалася;
Поразставлены там столики точеныи,
Поразосланы там скатерти все браныя,
И положены там кушанья сахарныя,
И поставлены там питьица медвяныя,
Круг стола да ведь все стульицо кленовое,
У хором стоит крылечко с переходами;
Сожидат тебя надежная головушка».
От крепка сна, горюша, пробудилася,
Я за мелких этых птиченек хватилася,
Я вдовиным своим разумом сдивилась:
Што за чудушко-то мне да причюдилося?
Што за дивушко-то мне-ко предъявилося?
Мне во снях ли то, горюше, показалося?
Наяву ли то, горюше, объявилося?
Тут скоренько я с кровоточки ставала,
Тут со радости слезами обливалась.
Со досадушки кручиной вытиралась.
Тут издула огонечки муравейныи,
Затопляла я кирпичну свою печеньку,
Скоро стряпала стряпню я суетливую,
Скоро ладила обеды полуденныи,
Я справлялась во любимое гостибище;
Шла путем да как широкой дороженькой,
Все колоденки в обиды припинала,
Со кручины башмачонки притоптала;
Приходила тут к могилушке умершей.
Обманул на меня малой соловеюшко,
Облукавил ведь орел да говорючей;
Не поставлено хоромное строеньице,
Един крест стоит ведь тут животворящий,
Едины лежат катучи сини камешки.
Мне-ка систь, бедной горюше, пригорюниться,
Мне припасть да ко могилы, приголубиться,
Воскликатъ да мне надежу — не докликаться.
Я просить буду, победная головушка,
Я Пречисту, Пресвятую Богородицу,
Я этого Бладыку света истинного,
Штобы буйны дал он ветры, неспособныи:
Вийте буйны, вийте ветры, столько ветрушки,
Со Божиих церквей вы глав да не роните-тко;
Со домов да жолобов вы не снимайте-тко,
На синем море волны да не давате-ткось,
Кораблей больших ведь вы не разбивайте-ткось,
Вы удалыих голов не потопляйте-тко;
Столько вийте-тко вы, буйны ветероченьки,
На эту на могилу на умершую!
Раскатите-тко катучи белы камешки,
Разнесите-тко с могилушки желты пески,
Мать сыра земля теперь да разступилась бы,
Показалась бы колода белодубова;
Распахнитесь, тонки белы саватиночки!
Покажитесь телеса мне-ка бездушныи!
Пришли, Господи, ты ангелов-архангелов!
Протрубили бы во трубы золоченыя,
Они вздернули бы воздухи спасеныи!
Вложи, Господи, ведь душу во белы груди,
Ему зреньицо во ясныи во очушки!
Ум тот разут-от во буйную головушку,
Как речист язык в уста да во сахарнии,
Ему силушку во резвыи во ноженьки,
Как могутушку в могучи его плечюшки,
Как маханьицо — во белы его ручюшки!
Да ты стань-востань, надежная головушка,
На свои да стань могучи резвы ноженьки;
Сотвори да ты Исусову молитовку,
Да ты крест клади, надежа, по-ученому,
Да ты здей со мной доброе здоровьицо,
Воспрого́вори единое словечюшко;
Ты спроси да у победной у головушки
Про мое да ты вдовиное живленьицо.
Не дай, Господи, на сем да на белом свете
Без тебя жить, без надежноей головушки,
Мне со этыма со братьям богоданыма;
Не по силушкам крестьянска мне роботушка,
Все не трудницей у них я, не работницей!
Как сегоднишним Господним Божьим денечком,
Знать, разгневалась надежная головушка,
Я не по́часту к тебе да ведь ухаживаю,
Я не по́долгу, горюшица, усеживаю,
Видно, долго я к тебе собиралася?
Я у братьицов еще утрось подавалася,
У ветляныих25 нешуток26 домогалася;
Как гордливыя ветлявыя нешутушки
Мне-ка с грубости, горюшице, сказали,
Не с веселья светы братцы отвечали:
«Недосуг итти в любимо во гостибище,
Постановится крестьянская роботушка».
Я того, бедна вдова, да не пытаютца,
Я с горючима слезами придвигалася,
Понизешеньку я братцам поклонялася,
Не надолго поры времечка давалася,
На един столько Господень Божий денечек;
Светы братьица мои да сжаловалися,
Оны ласково меня да приласкали;
Тут спустили во любимо во гостибище;
Хоть в гостях бедна горюша побывала,
Не убавила кручинушки — прибавила.
Как сегоднишним Господним Божьим денечком
Как я шла да путем — широкой дороженькой;
Все я думала победным буйным разумом,
Угощусь да у любимой у семеюшки,
Я подумаю-то крепкой с ним ведь думушки,
Пороздию тут великую кручинушку;
На глаза ко мне мой свет, да ты не явишься,
На сговоры мне, победной, не сдаваешься;
Видно, нет тебе там вольной этой волюшки;
Знать, за тридевять за крепкима замками,
Сторожа стоят ведь там да все не стариют,
Как булатнии замки да все не ржавиют;
Видно, век мне-ка, горюше, не видать буде,
Видно, на́ слыхе, победной, не слыхать буде
Про свою да про надежную головушку.
Мне пойти было, кручинноей головушке,
Мне спросить еще, победноей горюшице,
У своей-то у законной у сдержавушки:
«Где работушка, победной, работать мне-ка?
Где век-от горюше коротать буде?
У твоих ли мне у братцов у родимыих
Али вытти на родиму взад на родину?»
Пораздумаюсь, победная головушка:
Мне не гостьицей на родинке гостить буде;
Я от бережка, горюша, откачнулася;
Я ко дру́гому, победна, не прика́чнулась.
Как посли тебя, надежная головушка,
Я не знаю-то, победна горепашица,
Кое день, кое темная е ноченька,
Кое Светлое Христово Воскресеньицо,
Аль Бладычной е Господень Божий праздничек.
По приходе домой около дверей вопит:
Вы послушайте-тко братцы богоданыи!
Не заприте-тко новых сеней решетчатых,
Не задвиньте-тко стекольчатых околенок,
Допустите до хоромного строеньица;
Вы возьмите-тко победную головушку,
Вы во двор меня, горюшицу, коровницей,
Вы во зимное гумно да в замолотцики,
Вы во летныи меня да во работники;
Золотой казны вы мне да не платите-ко,
Только грубыим словечком не грубите-тко,
К дубову столу меня да припустите-ко;
Не обидьте вы печальную головушку,
Не прошу да я, победна горепашица —
Со полосыньки у вас да я долиночки,
Не со поженки у вас да я третиночки,
Половины со хоромного строеньица
И не па́ю27 со любимоей скотинушки:
Я о том прошу, победная головушка:
Вы обуйте столько резвы мои ноженьки,
Вы оденьте столько белы мои плечушки,
Вы подобрите победную головушку!
Обращаясь к детям, продолжает:
Стань, послушай, мое стадушко детиное,
Кругом-наокол желанной своей матушки!
Я в гостях была, победная головушка,
Во гостибище у вашего у батюшки;
Я челом била ему да низко кланялась
Перепалась28 я, победна в горючих слезах,
Завуци да в дом-крестъянску его жирушку;
Оттошна долит великая обидушка,
Порастрескалась безсчастная утробушка:
Он не сдиял со мной доброго здоровьица,
Не спрого́ворил единого словечюшка,
Не спахнулся за сердечных своих детушек.
Не надия на родителя на батюшку!
Приубрался свет — надежная головушка
К красну солнышку — на приберегушку,
К светлу месяцу — на придрокушку!
Хоть обкладена могилушка сырой землей,
Заросла эта могила муравой травой;
Из живова мертвой станется,
Из мертва́ живой не збудется.
Уж вы подъте-тко кокоши горегорькия,
Я прижму вас ко ретливому сердечюшку,
Пороздию тут великую кручинушку;
Дал бы Господи талану вам бы, участи,
Не покинули б сиротной вашей матушки
Все при древней при глубокой меня старости.
Буде жизнь да долговека моя про́длится,
Душа грешная моя да проволочится.
Еще слушай, мое стадушко детиное!
Да как шла я путем — широкой дороженькой,
Все горючима слезамы уливалася,
Злой великоей кручиной утиралася,
Я на стретушке людей не узнавала;
Приходить стала к крылечику переному,
На доспрос взяли суседи спорядовыи:
«Да ты где была, вдова благочесливая?
Што томным идешь суседушка томнешенька?
Што заплаканы победны твои очюшки?
У породушки была, знать, именитой?
Знать, за гостьицу тебя не почитали?
Знать обидушки твоей да убоялись?»
Унимать стали победну, уговаривать,
Мне про вас да милых детушек, росказывать:
«Как сегоднишним Господним Божиим денечком
Прискучали вси сиротны твои детушки,
Сожидаюци родитель тебя матушку!
Выходили на крылечико перёное,
Выбегали на прогульную на уличку,
Все глядели во раздолье — во чисто поле,
На широку путь-дорожку колесистую;
Все приплакалисъ сердечны твои детушки,
«Уже где-то есть родитель наша матушка,
Да куды она, родитель, подевалася?»
Без ума ответ держала
Тут спорядным я суседушкам:
«Спасет Бог вам, спорядовыя суседушки,
Што спахнулись за сердечных моих детушек,
Сжаловались до обидноей головушки:
Я у синяго была славна Онегушка,
Я у пристаней была да корабельныих,
Я глядела все, обидная головушка,
Я во летную во теплую сторонушку;
Виют витрышки севодня полегошеньку,
Корабли идут по морю потихошеньку,
Пекё солнышко теперь да жалобнешенько;
Все я думала победным своим разумом,
Как не едет ли любимая семеюшка
Корабельщичком на синем на Онегушке
Он со этыим товаром заграничныим;
Уже тут у мня, у бедной у головушки,
Расходилася обида в ретливом сердче,
Разгорелася безсчастная утробушка;
Тут я грохнулась, горюша, о сыру землю,
Быв как дерево свалило от буйна́ ветра́.
Если дети находятся в заработках или в военной службе и вообще где бы то ни было на чужой стороне, то вдова так причитает на могиле своего мужа:
Я путем иду широкоей дороженькой.
Не ручей да бежит быстра эта риченька,
Это я бедна слезами обливаюся;
И не горькая осина разстонулася,
Это зла моя кручина расходилася.
Тут зайду да я, горюшица победная,
По дорожке на искат гору высокую
Край пути да на могилушку умершую;
Припаду да я ко матушке сырой земле,
Я ко этой, победна, к муравой траве,
Воскликать стану, горюша, умильнешенько:
«Ой, развейся, буря-падара!
Разнеси ты пески жолтыи!
Разступись-ко, мать-сыра земля!
Расколись-ко, гробова доска!
Размахнитесь, белы саваны!
Отворитесь, оци ясныи!
Погляди-тко, моя ладушка,
На меня да на победную!
Не березынька шатается,
Не кудрявая свивается,
Как шатается-свивается
Твоя да молода жена.
Я пришла горюша-горькая
На любовную могилушку
Разсказать свою кручинушку.
Ой, не дай же, Боже-Господи,
Жить обидной во сирочестве,
В горегорькоем вдовичестве!
Приовиют тонки ветерки,
Обдождят да мелки дождички
Осмиют да все крещеныи,
Все суседы порядовыи,
Все суседки, малы детушки.
Ой, не дай же, Боже-Господи,
Как синя моря без камышка.
Как чиста поля без кустышка,
Также жить бедной горюшице
Без тебя да мила ладушка!
Как листочек в непогодушку,
Я шатаюсь на белом свете,
Как зеленая травиночка,
Сохну-вяну я кажинной день.
По чужим дальним сторонушкам
Разлетелись мои ластушки,
Все разбросаны-разкиданы
Да мои безсчастны детушки.
Хоть стоснется им — сгорюнится
На чужой дальней сторонушке;
Не с кем горя пораздияти,
Не с кем горя поубавити,
Нет не роду, нет ни племени,
Не тебя, родитель-батюшка,
Ни меня — желанной матушки.
Охти мне да мне тошнешенько!
Не в моготу пришло горюшко,
Надломило мою силушку.
Ой вы люди, люди добрыи,
Вы возмите саблю вострую,
Вы разрежьте груди белыя,
Посмотрите на ретливое,
Как ретливое сердечюшко
Позаныло-позаржавело
У меня, бедной горюшицы,
Живучи без своей ладушки.
Охти мне да мне тошнешенько.
Не в моготу пришло горюшко,
Надломило мою силушку.
Наедине, когда стоскуется, рыдая, приговаривает:
Мне пойти было, кручинноей головушке,
Мне во эты мелкорубленыя клеточки,
Мне-ка взять было ключи да золоченыи,
Отомкнуть было ларцы да основаныи,
Мне-ка вынять там желеточки шелковыя,
Мне-ка взять да столько цветно его платьицо,
На свои мне-ка на белы — эты рученьки,
Приложить было ко блеклому ко личушку,
Мне прижать было к ретливому сердечушу;
Тут присесть было к стеколъчату окошечку,
Во руках держать да цветно его платьицо,
Поглядить да на восточную сторонушку,
Мне ко этой Божьей церкви посвященной,
Поглядить да на путь — широку дороженьку,
Тут не йдет ли то надежная головушка,
Не оденется ль во цветно он во платъицо,
Не пойдет ли ко Бладычному ко праздничку,
Не возрадуется ль ретливое сердечюшко
У меня, да у победной у головушки.
Ты приди теперь, надежная головушка,
Единым теперь ведь я да единёшенька
На сегоднишний Господний Божий праздничек;
Я приму тебя за гостюшка любимого,
Угошу тебя желанную семеюшку.
Не могу дождать, кручинная головушка;
Кладу платьица на стопочки29 точеныя,
Кругом-около, горюшица, похаживаю,
Я по цветному по платьицу подрациваю30.
Снаряжусь-пойду, кручинная головушка,
Ко этому Бладычному ко праздничку,
Повзыскать пойду надежную семеюшку
Я во этыих толпах да молодецких;
Прибирать стану, постылая головушка,
Я по белому его да все по личушку,
Я по ясным его да ведь по очюшкам,
Я по желтым по завивныим кудерышкам,
Я по возрасту, надежу, да по волосу.
По походочке его да по щепливой31,
По говорюшке его да по уцьливой32.
Не могу прибрать, кручинная головушка,
Не изо ста ведь я да не из тысящи
Сопротив своей любимоей семеюшки.
Как пойтить мне ко Бладычному ко праздничку,
Подивуют мне-ка добрыи ведь людушки,
Што забыла, знать, любимую семеюшку.
Все гулят да у Бладычныих у праздничков
Во любимой во снарядноей покрутушке;
Знать, приманиват удалых добрых молодцов,
Знать, на радости она да на весельице;
Нонько годушки пошли да все бедовыя,
Как безсовестной народ пошел мудреной.
Пораздумаюсь, победная головушка,
Отложу да я, горюша, Божьи праздники:
Буду Господа-Бладыку ведь я знать,
Поминать стану любимую семеюшку;
Потоскую над косевчатым окошечком,
Я поплачу на брусовой лучше лавочке:
Знать, судьба моя — горюшицы несчастная.
Горька участь-то моя, знать, безталанная:
Видно, жить мне без надежной век семеюшки.
Знать, коро́тать мне, горюше, свою молодость,
Мне не дать спеси во бладу во головушку,
Суровьства33 да во ретливое сердечушко;
Мне в веселый час, горюше, — не смеяться.
Мне кручинной быть, горюшице, — не плакать;
Светов братцев не гневить надо,
Богоданыих сестриц да не сердить надо.
Я без ветрышка, горюша, нынь шатаюся,
На работушке, победна, призамаюся;
Надо силушка держать да мне звериная,
Потяги надо держать да лошадиныи;
Столько живуци без милоей семеюшки.
Я со этой со великой со кручинушки,
Я бы выстала на гору на высокую,
Со обиды пала в водушку глубоку бы;
Лучше матушка земля да разступилась бы,
Туды я, бедна горюша, приукрылась бы!
Тут не ржавело б ретливое сердечюшко,
Тут не ныла бы безсчастная утробушка.
Получила я, победная головушка,
Нелюбимое словечико — вдовиное:
Как несчастноей вдовой да называют,
Быв холодноей водой да поливают.
Не радела бы, победная головушка,
Я народу бы, горюша, некрещеному
Во победном жить сиротском во вдовичестве!
Как посли своей любимоей семеюшки
Уже шесть прошло учетныих неделюшек —
Мне-ка за шесть-то учетных кажет годиков.
Протрудилась на крестьянской я работушке,
У мня силушка теперь да придержалася;
С горя рученьки мои да примахалися,
Во слезах да ясны оци примутилися,
Добры людушки того да надивились.
День и ночь хожу на трудной на работушке,
Не в спокою тут ретливое сердечюшко,
Не во радостях кручинная головушка,
Я во этой во великой во досадушке:
Я приду да со крестьянской как работушки,
Я по вечеру приду, бедна, поздёшенько:
Вся в собраньице любимая семеюшка —
Светушки да тут все братцы богоданыи
Со своима со любимыма семеюшкам,
Со сердечныма рожоныма со детушкам:
Как во светлую собрались оны светлицу,
Во столовую во нову оны горенку:
Круг стола сидят оны да круг дубового,
Оны пьют сидят теперь да угощаются;
Уж как я, бедна кручинная головушка,
Опришенна34 от любимой семеюшки.
Отряхнулась я от светлой новой светлицы,
Отрешилась самоваров я шумячиих;
Не за цяем-то ведь я да угощаюся —
Я горючима слезама обливаюся,
Я крестьянскоей работой забавляюся;
Закреплю свое ретливое сердечюшко,
Тут я ставлю им столы да все дубовыи,
Да я слажу им тут ужины вечерныя,
Потихошеньку к дверям да подходить стану,
Я с-за тульица, с-за липинки поглядываю,
Из-за дверей да разговорушки держу;
Сговорю да светом братцам богоданыим:
«Скоро ль идете за стол да хлеба кушать?»
Засвирипятся ветляны туг нешутушки
На меня, да на кручинную головушку:
«Што торопишься за ужину вечернюю?
Знать, спешишься на спокойну темну ноченьку?»
Оны искоса ведь вси тут запоглядывают,
Со всей лихостью оны да разговор держат:
«Не устали твои белыя там рученьки;
Не работушку сегодня роботала е,
За кудрявой деревиночкой стояла все,
На красное солнышко поглядывала:
Скоро ль солнышко ко западу двигается,
Скоро ль красное за облако закатится,
Со работушки вдова да в дом пришатится».
Им не в честь моя крестьянская работушка;
Потихошеньку, горюшица, похаживаю.
Все по этому хорошему строеньицу.
Вся усадится любима тут семеюшка
Как за стол да хлеба кушать;
Круг стола стану, горюшица, похаживать,
Приносить да стану ествушка сахарнии,
Словно белочка на нешутушек поглядывать;
Один умной да мой братец богоданой,
Он спрого́ворит единое словечушко:
«Ты, вдова, наша невестушка родимая,
Что похаживашь, сноха наша любимая.
Ты садись-ко ведь за стол да хлеба кушать,
Тоже дольщичка ведь ты да не подворница,
Ты участница участку деревенскому,
Ты ведь пайщица любимоей скотинушки,
Половинщица хоромному строеньицу,
Ты садись, бедна, за стол да хлеба кушать!»
Тут возрадуюсь, победная головушка;
Благодарствую я братцу богоданому:
«Спасет Бог да светушка́ братца любимого
На твоем да на великом на желаньице,
На прелестных, на ласковыих словечюшках!»
Тут за стол сяду, горюшица, смелёшенько,
Я поем да тут, обидна, веселёшенько,
Устелю да тут пуховы им перинушки,
Уберу я со стола да со дубового;
Тут я сяду под косевчато окошечко;
Успокоится любима вся семеюшка;
Быв великая вода тут разливается,
Под окном сижу – слезами обливаюся.
Тут не сном да коротаю темну ноченьку,
Я победным своим разумом смекаю все:
Как изутра буде по ранному заутрышку
Разрядят ли на крестъянску хоть работушку.
В доброумьи ли ветлявыя нешутушки
Со спокойной станут темной оны ноченьки?
Уж я бедна кручинная головушка,
Быв упалой35, как загнаной серой заюшко,
По мостиночке с утра́ стану похаживать,
Я на светушков — на братьицов поглядывать.
Стану спрашивать, кручинная головушка:
«Мне куда пойти на крестьянску на работушку?
На луга ли мне пойти ль да сенокосныя?
На поля ли мне пойти да хлебородныя?
Разрядят да светы-братцы богоданыи.
Как пойду, бедна кручинная головушка,
Я на трудну на крестьянскую работушку,
Проливаю тут я слезы на сыру землю:
Я правой ногой — горючи заступаю,
Штоб не видели суседы спорядовыи,
Што заплаканы ведь ясны мои очюшки,
Што утерто мое бело — это личушко:
Не сказали бы тут братцам богоданыим,
Не шепнули бы ветлявыим нешутушкам,
Все остудушки в семье не заводили бы:
Оны в грех бедну вдову да не вводили бы.
В стричю стритятся суседи спорядовыи,
Я поклон воздам, обидна, понизешеньку:
Говорю, бедна горюша, веселёшенько:
Не подам виду во добрыи во людушки,
Што иду, бедна горюша, при обидушке:
Веселым иду, горюша, веселёшенька;
Не в укор да буде братцам богоданыим
От этых от спорядныих суседушок;
Я путем иду с суседмы взвеселяюся,
Светов братьицов ведь я да одобряю,
Злых нешутушок ведь я да восхваляю;
А что диется в ретливоем сердечюшке,
Кабы знали про то людушки да ведали:
Хоть иду, бедна горюша, веселёшенька,
Без огня мое сердечко разгоряется,
Без смолы моя утроба раскипляется,
Без воды да резвы ножки подмывает.
(Зап. Барсов Е. В. от Ирины Федосовой в г. Петрозаводске Олонецкой губ.)
1 Детина употреблено здесь в смысле собирательном.
2 Толпами бродить.
3 Приворотцик, у г. Безсон. приворотник (П. К. ч. II, 8, 49), то же, что древнее привратник.
4 Крадучись.
5 Т. е. не просилася.
6 Вышивные, узорчатые.
7 Т. е. Владыки.
8 Вм. левантиновы.
9 Т. е. мытарственные.
10 Спохвачусь.
11 Бесчастноё.
12 Житьем жиленьицем.
13 Хоронишься.
14 К земле.
15 Ласковому, обходительному.
16 Лей.
17 Кладбище.
18 Засматриваться, жадно глядеть на кого.
19 Нежну.
20 Неприличная.
21 Имей.
22 Суетливой.
23 Спохватись.
24 Мостинка — половица в сенях.
25 Развязных, расторопных.
26 Невесток — братниных жен.
27 Жеребей-часть.
28 Изнемогла.
29 Стопа — вешалка.
30 Рукой поглаживаю.
31 Щегольской.
32 Вежливый, учтивый.
33 Суровьство — рьяность, горячность.
34 Отрешенна.
35 Испугавшийся, упавший духом.
Причитанья Северного края, собранные Е. В. Барсовым. Ч. 1. Москва, 1872.