Жена покойного встречает золовку:
Мне-ка стать было на резвы свои ноженьки,
Мне повытти на новы́ сени решётчаты!
Просказали мне-ка добры эты людушки,
Как у моего крылечика перёного
Не руче́й-быстра ричка разливается,
На три стороны ручьями растекается;
Моя милая сестрица свет родимая,
Она горькими слезамы обливается,
До перёного крылечка добирается!
Расступитесь-ко, народ вы люди добрыи,
Раздайтесь-ко, суседи спорядовыи!
Я сретать буду, горюшица, высказывать,
Я пенять буду сестрице да причитывать!
Не несут нынь-ко бессчастны меня ноженьки,
Не дае это ретливое сердечушко
Тебя стритить, свет-голубко моя милая,
Не здымаются бессчастны белы рученьки
На твои плеча, сестрица, на могучии
Сдиять доброе здоровьице!
Што же подолгу, сестрица, снаряжалася,
Да ты спо́тиху, желанна, сподоблялася?
Аль не знала ты про братца про родимого,
Што он был во тяжелой во постелюшке
Цело две этых урёчныих неделюшки?
Аль боялась ты, сестрица, неможеньица?
Аль страшилась ты злодийноей смерётушки?
Как во добром был он во здоровьице,
Почитали вы нас, белые лебедушки,
Нонь, как сдиялась великая незгодушка,
Как сустигла нас злодийская кручинушка,
Отрекнулися вы, род-племя любимое,
Отлишилися сестричушки родимой!
С чего ж по́долгу, голубко, снаряжалася?
Таки ль не́весто было невести́мо?1
К вам записочки были да ведь пи́саны,
Пешеходы вестовы были посыланы,
Штоб пришла ты на родиму свою родинку
О Светлом Христове ВоскресеньицеІ
Аль воскресный день ты в церкви простояла?
До полудня, знать, молебенки служила?
На недели на работы продолжалась?
Как же сдумала, косата моя ластушка,
Ты сегодня-сего денечка Господнего
Поутрышку стать да ты ранешенько?
Али Господа Бога побоялась,
Таки ль добрыих людей да постыдилась,
Ты осмилилась притти к нам поскорёшеньку?
Добры людушки того да сдивовалися,
Што до нас ты, сестрица, сжаловалася,
Што повыбрала слободну пору-времячко,
Што забросила крестьянску свою жирушку!
Ты не спа́цлива до братца была милого,
Не желанна до сердечных была пле́мняток!2
Я на этой на урёчной всей неделюшке
Сожидала тебя, белую лебедушку,
Целой день я до познего до ве́черка,
Я глядела во косевчато окошечко,
Я смотрела на дороженьку широкую!
Подойду тут ко тяжелой я постелюшке
Ко своей милой любимоей семеюшке,
Стане спрашивать любимая семеюшка:
«Не видать, видно, сестричушки родимой,
Знать, не идет она по чистому по полюшку,
Путем-широкой дороженькой?»
Говорить стану надежной я головушке:
«Не видать да все сестричушки родимой,
Знать, боится зла великого несчастьица —
Верно, тво́его тяжела положеньица!»
Тут ответ держал надежная головушка,
Скрозь обидушку держал он таково слово:
«Как я был в добром здоровьице,
Почастёшеньку сестрица к нам ходила,
Она по́долгу, родимая, гостила;
На перёном крылечке была стри́чена,
Была гостьица она да все улажена,
Ейна шубонька была у нас скидывана,
В нову горенку была она проведена,
На кленовы была стульица посажена!»
Говорил да еще братец, красно солнышко,
При смерётушке он едино́ слово:
«После схватится сестрица, да накается,
Как пустылая родима буде родинка,
Ю не стритит светушко́-братец желанной
На этом крылечике перёном
Со своею надежной головушкой,
Со сердечныма рожёныма деточкам!
Гостибище ей буде не по-прежнему,
Угощеньице ей буде не по-старому!
Извини того, сестрица-свет желанная,
Што пеняла я при добрых тебе людушках,
При всех милых суседях спорядовых,
Не могла стерпеть, сестричушка родимая,
Содержать да я обиды в ретливом сердче!
Раэгорелася бессчастная утробушка,
Поразгневалась горюша горегорькая
На тебя, милу сестрицу я желанную!
Нонь прошу тебя, голубонько сердешняя,
Ты пожалуй во хоромное строеньицо,
Ты пройди да нонь во светлую светёлочку,
В розорёную столову пройди горенку!
Не убойся-тко великого бессчастьица,
Злой этой великой ты кручинушки!
Наздыну теперь бессчастны белы рученьки
На твои плеча, сестрица, на могучии,
Ноньку сдаем с тобой доброе здоровьице
Мы по-прежнему, сестрица, по-досюльному!
Мы плотнешенько к сердечку прижиматися,
Ко устам сдаем, сестрица, прилагатися!
Подойти-тко ты ко братцу ко родимому,
Воскликай да соколочка златокрылого!
Ты, голубушко сестрица, поталаннее,
Може, братец до тебя да пожеланнее,
Може, сдает с тобой доброе здоровье,
Он спроговорит единое словечушко!
К детям:
Да вы слушайте, сиротны мои детушки!
Вы коритесь-ко желанной своей тетушке,
Вы клонитесь-ко во резвы ей во ноженьки:
Вовложила бы великое желаньицо
До вас, моих сиротных малых детушек!
Как о Владычном Божьем праздничке
Да вы по́йдете, позяблы семяниночки,
Во любимое сердечно к ей гостибище,
Принимала бы за гостюшек любимых,
За бажёных сердечных своих пле́мняток,
Вас садила бы за стол да за дубовый
Она с прочиим народом людей добрыих,
Она кушаньем бы вас не обносила,
Цяем-кофеем она не обходила бы!
Сестра умершего к суседям:
Уж вы слушайте, народ да люди добрыи,
Мои милы спорядовые суседушки!
Не сдивуйте-тко печальной мне головушке,
У переного крыльца што устоялася,
Огляделась на людей да приобдумалась,
От невестушки ричей да приуслухалась!
Скрозь обидушку она да мне высказыват,
Во слезах она, горюша, выговариват!
Не бессудьте мою бедную головушку,
Как я шла да путем-широкой дороженькой
Мимо эту Божью церковь посвященную.
Приуныв стоит церковь посвященная,
Ко сырой земли глава приклонилася,
Животворящий этот крест да пошатнулся!
Подошла я к крылечику перёному,
Тут раздумалась победным своим разумом:
Это што да над главой-то сочинилось,
Над крестом животворящим сочудилось?
В том прощаюся, победна, извиняюся!
Обращаясь к невестке, продолжает:
Лучило́сь слышать печальной мне головушке
Про твою мне-ка великую незгодушку!
Получила ты, желанная голубонько,
Нелюбимое словечушко — вдовиное!
Хоть я по́долгу, горюша, снаряжалася,
Хоть я спо́тиху, победна, сподоблялася,
Можешь знать-ведать, родимая сестрица:
Моя дальняя судимая сторонушка
Отдалена от родимой я от родинки,
Далеко да во Корелы во проклятой,
Подалие я от сродичев-милых сродничков,
Я за мхамы, сестрица, за дыбучима,
Я за темныма лесамы за дремучима!
Как во эту во победную сторонушку
Буйныи ветры не провевают,
Птиченька к нам не приле́тает,
Нет проезду на ступистыих лошадушках,
Нет проходу во темных лесах дремучих,
Почтово́й ямско́й широкой нет дороженьки,
Столько малая единая тропиночка,
Столько про́йдено у малой у скотинушки!
К нам добрый люди не забродят,
Оны весточек к нам не приносят,
Письма-грамотки к победным не доходят,
С передачей по людях все неверныих:
По пути оны в дорожке замешалися,
Письма-грамотки оны да ростеряли!
Я сидела хоть во светлой своей све́тлице,
Под этым под косевчатым окошечком,
Взвещевало зло ретливое сердечушко,
Насказало про великую невзгодушку.
Под окошечком сидела — пораздумалась,
На дороженьку глядела — порасплакалась;
Себе думаю, победна, думу крепкую,
Не болит да, кажись, буйная головушка,
Уныват столько ретливое сердечушко!
Я раздумалась печальным умом-разумом:
Как отпущена надежная головушка
На это кругло-малое озерышко
Удить там уловной свежой рыбоньки.
На малом он, надеженька, на яличке,
Небольша да малогребна эта лоточка!
Тут повыброшусь на ши́року на уличку:
Буйны ве́тры в чистом поле не развеются ль
Буря-па́дара на озерке не здымается ль,
Мала лоточка там не шатается ль?
Не утонула бы надежная головушка
Во это кругло мало бы озерышко!
Я глядела на четыре все сторонушки —
Тиха ти́шинка на ши́рокой на уличке,
Благодать да все на круглом на озерышке!
Ужо так да у крылечка ушаталася,
Едва в теплыи покои воротилася;
Я садилась на тесовую кроваточку,
Привалилася на кру́тое зголовьице:
Зла тоска бедну горюшу ушибае,
Ретливо сердче мое все унывае,
Горьки слезы из оцей да протекают!
Тут раздумалась печальным своим разумом:
За семеюшкой мне жирушка господская,
От законной я сдержавы не обижена,
Што головушка моя да разболелася?
Што обидушка в сердечке расходилася?
Тут скорёшенько с кроватки я ставала,
Во косевчато окошечко глядела,
Во чисто поле, победнушка, смотрела:
Из-за горушек теперь было высоких,
Из-за темных из-за лесушек дремучих,
Эта малая тропинка устилается,
Знаменует3 человек да поспешается!
Тут раздумалась печальным умом-разумом,
Я дождусь да человека-то незнамого:
Не с моей ли со родимой идё родинки,
Не ко мни ль идут милы мои гостюшки,
Не сердечной ли любимой идё пле́мничек,
Из роду́ ль идет тетушка-добротушка,
Аль из племени спацлива, може, дяденька?
Сожидаю я, победнушка, раздумалась:
Не гостинная пора нонько времячко,
Теперь порушка пришла всем рабочая,
У крестьян теперь время сенокосное,
Все призаняты старушки стародревние,
Со дитямы по домам оны расставлены!
Себе думаю победным своим разумом:
Подходить да человек стал незнакомой
Поблизёхоньку к селу он деревенскому,
Поскорёшенько к крылечику перёному;
Не могла признать, победная головушка,
Уже так да будто разумом смекнула я,
Уже быть да как суседке спорядовой?
Тут я вышла на новы сени решётчаты,
Доспрошусь да человека я, доведаюсь!
Отворяла как дверь да тут дубовую,
Увидела суседку спорядовую;
Уж я так вдруг испугалася,
В лице кровь вся помешалася,
Пораздумалась печальным своим разумом:
Што не4 сбылось на родимой моей родинке!
Тут я сдияла с ей доброе здоровьице.
Не знаю печальная головушка
Зрадовалась ли, победна, испугалася —
Не могла да с ей словечка сго́ворить.
Проводила ю во светлую светелочку,
Посадила я на стул да на кленовой,
Супротив се́ла, победна я головушка;
Тут спросила спорядовую суседушку:
«Ай, куды ж идешь, спорядная суседушка?
По завету ли идешь Богу молитися,
К Богородице ль идешь прилагатися.
О своих ли ты грехах идешь прощатися?
Чего нет да досюду ль не водилося,
Вы, приближнии суседы спорядовыи,
Не торили к нам малоей тропиночки,
Вы не знали судимой моей сто́роны!
Уж ты как шла путем-ши́рокой дороженькой?
Ты по малым шла тропинкам не мешалась ли?
Темным лесушком ты шла да не блудила ли?
Ты скажи мне, спорядовая суседушка,
Со какой ли пришла весточкой ты с радостной?»
Отвечала тут спорядная суседушка:
«Хоть я ближняя, голубушка родимая,
Уж я гостьицей буду нелюбимой!
Рассказать теби, подруженька, не смию,
Огрубить тобя мне бы не хотелося!
Светушко́-братец родимой твой
Приказал долго жить, много кланяться!»
По покоям стала бедна я похаживать,
Тосковать стала горюша, слёзно плакать,
Сожидать стала надежную головушку
Со эта кругла малого озерышка,
Со этой со уловной свежей рыбонькой.
Со скуки едва день прокоро́тала,
Со обиды два часа бедна́ промешкала!
Я схватилась за любиму эту гостьицу:
Как усталая любима моя гостьица
Шла дальную путь-ши́року дороженьку;
Самовары становила я шумячии,
Заварила цяи-кофеи́ горячии,
Угощала тут я прежню свою по́дружку:
«Ты за стол садись теперь да хлеба кушать,
На спокой ляг на тесовую кроваточку,
Отдыхай да с пути-дальноей дороженьки!»
Сама села на тесовую кроваточку,
Потихошеньку тут стала разговаривать,
Вопотай стала горюшица выспрашивать:
«Он был долго ли в тяжелом неможеньице,
При трудной болезной постелюшке?
В кое время пришла скоряя смерётушка:
По утрушку ль она ранёшенько,
По вечеру ль она позднёшенько,
Аль в полдень красна солнышка?»
Воспрого́ворит спорядная суседушка:
«Он лежал да во постеле две неделюшки,
Пришла скоряя смерётка во полуночи».
Буди проклята судьба моя несчастная,
Эта дальняя судимая сторонушка!
Говорила я, печальная головушка:
«За крестьянином была бы лучше бедным,
У родимой я жила бы столько родинки,
Во глазах были б сродчи мои сроднички;
Засмотрела бы я братца-света белого,
Я сердечных своих пле́мняток!»
Тут я до́ждалась надежную головушку,
Вышла-стритила на ши́рокой на уличке,
Как томным стою, победнушка, томнёшенька,
Разговор веду с надёжей унылёшенек;
Говорит да мне надёжа таково слово:
«Што заплаканы, голубко, у тя очушки?
Вроди разума ты сменилася,
Приутерто твое бело это личушко;
Знать, тоскуешь по родимой ты сторонушке,
Знать, скучаешь по любезным сродчам-сродничкам?
Ты живешь, кажись, во всем да удовольствии;
Я словечушком тебя не обиждаю,
На работушке тебя не истомляю!»
Говорила тут печальна я головушка:
«Ты не знаешь-то, надёженька, не ведаешь,
Отчего ж мое сердечко заобидилось,
Што головушка моя да закручинилась!
Как сегодня, сего де́нечка Господнего,
Пришла весточка с родимой мне сторонушки,
Пришла в гости к нам спорядная суседушка!»
Говорит да мне надежная головушка:
«Што ты врешь-несешь, голубко, пустословушку,
С коей сто́роны суседка объявилася?»
Отвечала я, печальная головушка:
«Ты иди скоряй во светлую светёлочку,
Нету в живности довольна бела светушка —
Света-милого братца мне родимого!
Ты пойдем-ко, свет-любимая семеюшка,
На родиму мою родинку,
Ты ко милой ветляной нешутушке,
Я ко светушку-братцу ко родимому!»
Тут спрого́ворит надежная головушка:
«Да ты слушай же, жена-семья любимая!
Нам нельзя вдруг обыим удалятся,
Пооставить так хоромное строеньицо,
Воспокинуть вся крестьянска наша жирушка,
Стала дальняя путь-ши́рока дороженька!»
Тут давалась я, победная головушка:
«Ты спусти хотя ж меня одну!»
Говорит да мне надежная головушка:
«С кем ты дальну пойдешь ши́року дороженьку?»
Говорю да я, печальная головушка:
«Я пойду туды с спорядноей суседушкой,
Я оттуль найму любима провожателя».
Говорит еще надежная головушка:
«Отпущу я не надолго поры-времечки,
Я с ходама на одну столько неделюшку!»
Взрадова́лась я, печальная головушка;
Тут сготовили цяи да мы горячии,
Садилися к столу мы ко дубовому,
С старопрежней советной милой по́дружкой.
Стала спрашивать, печальная головушка,
Я про всих христиан тут православных,
Старопрежних сусед да спорядовых:
Вси ль во добром оны во здоровьице,
Вси в живности ль старушки стародревние?
За столом да тут сидели ровно два часа,
Разговор да тот имели ровно три часа.
Тут накрыли мы столы эты дубовыи,
И садилися за ужины вечерные;
Я не ела, обиднушка, не кушала,
Я горючима слезамы уливалася,
Велико́й обидой забавлялася!
Тут ложились на спокойну мы на ноченьку;
Я не сном да темну ночку коротала,
Со кручины по покоям проходила,
Со обиды столько думушку продумала:
Пронесет да как путь-ши́року дороженьку,
Поспешу да на родиму свою родинку!
Тут повыстала по утрышку ранёшенько,
Я умылася, победнушка, скорёшенько,
Я оделася, победна, суровёшенько:
Сапожёнки, победна, на резвы́ ноги,
Вязаночки5 одела на белы́ руки,
Кашемировой платочик круг головушки;
Я одела-то дорожно свое платьице;
Не топила я кирпичной этой печеньки,
Снарядилися в путь-ши́року дороженьку!
Не страшилася лесов да я дремучих,
Не боялася я мхов да там дыбучих,
Не ужа́хнулась я гор да всё высоких;
Во темных лесах зверей я не страшилася,
В путь-дороженьку, победна, снарядилася.
Кабы знали вы, суседы, про то ведали,
Про мою да про велику бы незгодушку —
Я бы ле́тяци дорожку пролетела бы,
Я прядуци путь-ши́року припрядала!
Кабы крылышки, горюше, мне гусиныи,
Да другим мне, горюше, лебединыи,
Подымалась бы горюша выше лесушку,
Выше горушек, победна я, толкучих,
В две минутушки дорогу пролетела бы,
В один час да я на родинку поспела бы!
Хоть я шла да путем-ши́рокой дороженькой,
Во слезах пути-дорожки не видала,
Во горях я широ́ку скоротала!
Приходить стала к селу я деревенскому,
Ко своей родимой родинке,
Я ко этому дому крестьянскому,
Как зглянула на хоромное строеньице,
Што строенье приклонилось ко сырой земли,
Приуныв стоит палата грановитая,
Припечаливши косевчаты окошечка,
На слезах стоят стекольчаты околенки!
Как пошла — стоит сестрица тут родимая,
На крылечушке она да на перёном,
Всё сшибат она белы эты рученьки,
Поджимат она, несчастна, ретливо сердче́!
При слезах стоят любимы мои пле́мнятка,
У их буйныи головки не заглажены,
У их русы волоса да все не за́виты!
Тут смекнула я победным своим разумом:
Со злодийной со великой, знать, кручинушки
Буйна го́лова у детушек не гладится,
Волос к волосу у их да не приляжет!
Мне тошным, бедной горюшице, тошнёхонько,
Вся любимая семья при кручинушке,
Всё род-племя любимо припечаливши!
Я раздумаюсь победным своим разумом:
Как пройти мне, обидноей головушке,
Без спросу на крылечико перёное,
Без докладу на новы сени решётчаты,
Без дозволенья во хоромное строеньицо?
Доложусь я у сестрицы у родимой,
Войду я во строеньицо хоромное,
Уж я крест кладу, горюша, по-писа́ному,
Я поклон веду, горюша, по-учёному!
Мне-ка стать было, горюше, приодуматься:
Доспрошусь, бедна горюша, удоведаюсь,
Доложусь, бедна кручинная головушка,
Не возбранно ли, сестрица-свет родимая,
Попустить мне-ка, горюше, невзыче́н голос,
Неумильное, нескладно причитаньицо?
Не для чести, горюше, не для по́хвалы,
Не ради удивленья людей добрыих!
Как долит тоска-великая обидушка,
Обшибат меня кручинушка!
Жаль тошнёшенько братца мне родимого,
Пожальчие соколочка златокрылого!
Того жаль бедной горюше горегорькой,
Не была да што при скорой я смерётушке,
Не сидела у болезной я постелюшки,
Не глядела я во ясны его очушки,
Не смотрела я во бело его личушко!
Как допреж сего, до этой поры-времячка,
Хоть не почасту на родинку ходила,
Не по мисяцу на родинке гостила —
Меня родинка, победнушку, сжидала,
Меня братец на крылечушке сретает!
Как сегодняшним Господним Божьим де́нечком
Изменилася родима моя родинка —
У крылечушка земля да подгибается,
Вся семья стоит в кручинушке — шатается!
Поразгневался сдовольной, белой светушко,
Рассердился братец-красно мое солнышко,
Не стават да он на резвы свои ноженьки,
Он не сдиет со мной доброго здоровьица,
Он не спросит у печальной у головушки:
«Как дороженьку, сестрица, пронималась,
На ступистой ли ты да на лошадушке,
Аль пешеходная, любима мила гостьица?»
Снова к невестке:
Ты послушай-ко, сестрица-свет родимая,
Ты скажи мне-ка, горюшице, пожалуста,
Про свою скажи надежную головушку,
Мне про светушка ты братца про родимого:
Как лежал он во тяжелом неможеньице,
Ты сидела ли, победная, близёшенько,
Припадала ль к ретливому сердечушку,
Приласкалась ли ко белу его личушку,
Ты ко этыим устам ко сахарниим?
Ты спросила ли любимую семеюшку,
Тебе как жить, горюше, воспитатися,
Сирот-малых детей да возростить буде,
Да им в ком искать великое желаньице,
В ком прелестныи им ласковы словечушка?
Аль во ту пору, сестрица, в это времечко
Деламы ты, печальна, занималась,
Со крестьянамы, обидна, угощалась?..
Попеняю скрозь обиду уныльнёшенько
Я тоби, да свет-сестрица моя милая,
При прежних спорядовыих суседушках,
Я при всем роду, горюша, при всем племени:
Когда был он при болезной постелюшке,
Ко мне ведому, сестрица, не послала,
Письма-грамотки, родима, не писала!
Кабы знала я, горюша, про то ведала
Про велико его бы неможеньице,
Я бы на́няла спорядную суседушку,
На эту на урёчную неделюшку,
Ю оставила б большухой подомовой,
Единёшенька сама бы приотправилась,
На свою да на родиму я сторонушку!
Во темных лесах звирёв я не боялась бы,
В темной роще волков серых не страшилась бы,
Тут скорёшенько б в дорожку сторопилася;
Мне застать бы светушка-братца родимого,
Пока в живности скачёная жемчужинка!
При смертной, злодийной смерётушке
Поглядела бы во бело его личушко,
Посмотрела бы во ясны ему очюшки,
Сговорила бы хоть малое словечушко
Я на память-то со братцем со родимым!
Хоть сходилась бы тоска неугасимая,
Я бы в том, бедна горюша, не терзалась,
Што я светушка-братца не видала;
Я списала бы пером да лице белое,
Я списала бы буйную головушку,
Столько на эту гербову на бумаженьку!
Я бы взя́ла тот потрет — эту бумаженьку,
К себи клала бы под правую под пазушку,
Прижимала бы к ретливому сердечушку,
Прилагала бы ко блеклому ко личушку,
Я снесла бы на судимую сторонушку,
Положила бы во светлой я во све́тлице,
Я на стенушку, победна, на лицо́вую,
Я на стопочку, победнушка, точёную!
Я ходила бы, победна, любовалася,
Я смотрела бы, несчастна, красовалася
Как на светушка на братца бы родимого!
К племянникам:
Уж вы слушайте, болезны малы пле́мнятки,
Не видать буде родителя вам батюшка,
Не слыхать буде спацливого желаньица!
Далеко ваше желанье удаляется,
Гробовой доской родитель укрывается!
После схватитесь, несчастныи, наплачетесь!
Мне-ка жаль, бедной горюше, нонь тошнешенько
Вас сердечных, любимых племянничков!
О Владычном Господнем Божьем праздничке
Аль о Светлом Христове Воскресеньице,
Как придут эты бессчастны сиротиночки
От обиден оны этых полудённых —
В разорённо тепловито свое гнёздышко
Ко своей родителе-ко матушке,
Станет спрашивать родитель-бедна матушка:
«Как вы были, сердечны мои детушки,
У этой Пресвятой вы Богородицы,
Там замитили ль родителя вы-батюшку?
Столько видели ли ясны его очушки,
Столько слышали ли жалкой его го́лосок?»
Тут детушки у ей порасплачутся,
Родна матушка с дитямы ростоскуется,
Уже так бедна горюша розгорюется!
Станут дити на брусовую на лавочку,
Принаклонят свои буйный головушки,
Приутупят ясны оци во дубовой пол,
Говорить станут родителю-матушке:
«Хоть были мы в церкви Божьей посвященной,
Мы стояли-то, сиротны малы детушки,
Посторонь да мы стояли людей добрыих;
Мы родителя в глаза да не видали,
Жалка го́лоса его мы не слыхали!»
Видно, нет того на́ свете, да не водится,
Видно, мертвый с живыми не становятся,
По разным церквам не расходятся!
Вы послушайте, болезны милы пле́мнятка!
Не видать буде родителя вам батюшка,
Не слыхать буде родительска желаньица;
Далеко ваше желанье удаляется,
Гробовой доской родитель укрывается!..
К суседям:
Нонь корюсь хлебосолам вековечным,
Я крестьян прошу с слезамы со горючима:
Как обсиротится победна эта жирушка,
Сиротать пойдут бессчастны малы детушки,
Пойдут по миру оны да по крещеному,
Меж дворамы станут детушки толкатися,
По подо́коньям победныи шататися,
Не обуты будут дети, не одетыи,
Как голодныи придут оны-холодныи,
Вы не сгру́снитесь, суседы спорядовыи,
На этых сердечных малых детушек,
Вы от темной их ночи сохраните-тко,
Вы от частого дождя приберегите-тко,
Вы студёной этой зимушкой согрейте-тко,
Вы сжалу́йтесь-ко, народ люди добрыи,
Хоть какии сапожёнки подарите-тко,
Вы оденьте-тко тело да их грешное,
Хоть не убыточно вы дайте, не корыстное,
Кафтанишечко вы дайте немудрящее,
Да вы при́зрите сиротных малых детушек!
Я побли́зку бы родимой жила родинки,
Край бы волости жила я красовитой,
Кабы вольная была мне-ка волюшка
От надежной любимой семеюшки,
Я прибрала бы сиротных малых племняток
На свою да я, победна, приберёгушку!
Я обула этых детушек, одела бы,
Не спустила бы я по миру крещеному!
Сиротать будут победны малы племнятка:
Летней порушкой замочит частым дождиком,
Западут зимой снежком оны перистым,
Позябнут у их резвы эты ноженьки,
Морозом-то прищолне ручки белые,
Буйным ветрышком повие личко милое;
Тут дрожать буде ретливое сердечушко
Об этой о студёной, холодной зимой:
Стоят детушки к селу да подбераются,
У крестьян да к темной ноченьке даваются,
У крылечушка собак да устрашаются:
Деревенскии собаки-то съедучие!
Как повырастут до полного до возраста,
Да как вёшняи вода со льдом разольется,
Малы детушки оны с ду-другом разойдутся!
У вдовы тут у родителя у матушки
Перетрескае ретливое сердечушко,
Столько ростяци сердечных малых детушек!
Тут горючима слезами приобо́льется,
Сговорит она, родитель, таково слово:
«За мое, знать, за велико согрешеньице
Наделил Господь станицу малых детушек;
На грехи мне-ка, победной, на заботушку,
На великую, победной, на тоскичушку!
Как пойдут оны по миру по крещеному,
С ума-разума детей я тут не выложу
Я не в день-то их, не в темную ведь ноченьку:
Оны как ходят, сердечны малы детушки,
Не балуют ли на ши́рокой на уличке,
Не дерутся ли с малыма ребятама?»
Как походить станут сердечны мои детушки,
Оны горькима слезамы порасплачутся;
Бедна матушка глядит да растоскует,
Снаряжать стане родитель да наказывать:
«Вы ходите, малы детушки, умнёшенько,
Вы на уличке-то, дити, не балуйте-тко,
По крестьянским домам да не воруйте -тко,
Не обижайте-тко детей да христианских!
У мня милости тогды вы не упро́сите:
Буду бить, бранить сердечных я вас детушек,
Обиждать буду словечушком обидным!»
Говорить буде горюша уговаривать,
Малых детушек она буде упрашивать;
По избы да станут детушки похаживать,
На родитель станут матушку посматривать,
Во косевчаты окошечка поглядывать,
Говорить станут родителю тут матушке:
«Виют ветрышки на уличке буйнёшенько,
Как погодьице теперь холоднёшенько,
Заносит все малые тропиночки,
Уж как этыма снежёчкамы перистыма
На уличке погода поднимается;
Не видать нонько суседей спорядовых,
Нам нельзя пойти, родитель-родна матушка,
Мы позябнем ведь на ши́рокой на уличке,
На этой пути-ши́рокой дороженьке!
Лучше день лежим, родитель, не едаюца,
Да мы суточки, родитель, не пиваюца,
Не пойдем мы, рожёны твои детушки,
Да мы по миру не идем по крещеному!
Кабы знала то, родитель, про то ведала,
Каково ходить-то в мире во крещеном!
Заболят да наши резвы эты ноженьки,
Столько по миру, победнушка, шатаюца
Со крылечка на крылечико ставаюца;
Не посмием мы, победныи головушки,
В дом зайти ко крестьянину богатому,
Постоим да у косевчата окошечка;
Как зайти да во хоромное строеньицо,
Може, о́грубя нас грубыим словечушком,
Обидны́м буде, победным, обиднешенько!
Постоскуемся, сердечны мы тут детушки,
С горя сходим на могилушку умершую
Ко сво́ему родителю ко батюшку,
Тут поищем мы совету, уму-разуму!
Прощенья мы там с благословеньицем!»
Тут спрого́ворим желанной родной матушке:
«Не дай Боже того, да не дай Господи,
Сколько горюшка, победны, привидаем,
Мы в обидушке, победны, возрастаем!
Лучше б матушка на свет да не родила!
Нам наскучило, победным, сиротаньицо,
Столько хо́дяци ведь по́ миру крещеному!
Столько водушки ведь мы не испиваюца,
Што горючих, горьких слез да проливаюца!6
Сапожёнки у нас да притопталися,
Балу́юци шубенки придержалися;
Мы находимся, победны-то, босёшеньки,
Буйна го́лова у нас да нашатается,
Добры людушки того да насрекаются!
Мы не знаем тут, победныи головушки,
Куды нам, несчастным, подеватися,
В коей сто́роны, победным, воспитатися,
Как без своего великого желаньица!
Хоть по утрышку пойдем, бедны, ранёшенько,
Хоть снарядит нас родитель суровёшенько —
Не проехана у добрых у людушек
Эта путь-широкая дороженька,
Не пройдена у спорядных у суседушек
Небольша эта тропиночка,
Нету малой единой следовиночки
От нашего крылечика перёного!
Удалимся от родимой лучше родинки,
Отшатнемся от хоромного строеньица,
Мы от сво́его витого гнездышка!
Во чужой да во подальноей сторонушке
Мы пойдем, бедны-победны, воспитатися,
Не в глазах бы у родителя у матушки!»
Часто плачет же родитель, все тоскуе,
Каждый день наша кокоша горекуе!
К невестке:
Да ты слушай же, сестрица-свет родимая,
Вознесу тебе спасибо с благодарностью,
Што не жалела золотой казны бессчётной,
Хоронила ты надёжу умильнёшенько,
Ты ведь со́брала породу родовитую.
Спасет Бог тебя на том с благодарностью;
Хоть дала ты мне весточку нерадостну,
Снарядила ты спорядную суседушку,
Призвала меня, печальную головушку,
На последнее прощаньицо,
На вековое ко брату расставаньицо!
Про запас, бедна горюша, посмотрела
На свою милу скачёну я жемчужинку.
Унывало хоть ретливое сердечушко,
Обмирала моя зяблая утробушка!
Я не знала всё, горюша горегорькая,
Отчего меня кру́чина ушибае?
Не могла умом победна применитися,
Ни к кому бедна горюша приютитися!
Далеко живу горюша в устороньице,
Я во малом, горюша, во безлюдьице,
Я во темном, горюша, во залесьице.
Наб с корелушкой победной мне знакомиться,
Наб корельским языкам приучатися,
Оставлять наб чваковито нареченьицо
Мне учливая-умильна поговорюшка;
Оцень скучно мне, победной, обживатися,
На этой судимой на сторонушке,
Хоть близко-по́близку кругло малое озерышко,
По подо́конью бежит да речка быстрая,
Мне не любится, победной головушке,
Во этой во корелушке во дикой!
Как допреж сего, до этой поры-времячка,
Как был в живности сдовольной белой светушко,
Как приду я на родиму свою родинку
О Бладычниих о праздничках,
Все во собраньице крестьяна православныи,
На беседушке суседи спорядовыи,
Кругом столика крестьяна приобсажены
На столе да Божья книга прираскинута,
Сидит светушко братец читает,
Христиана-то сидят да книгу слушают;
Хорошо он пословечно им высказыват,
Он про Божии законы выговариват,
Сговорит да им, суседям, таково слово:
«Вы, суседушки, живите во согласьице!
Уж вы ду-друга, крестьяна, не обидьте-тко,
Да вы Господа Бладыку не гневите-тко,
Я скажу да вам по Божьему писанию,
Как у Господа Бладыки обзаконено:
Жить на сем свете — ду-друга любить!
Вы сполна этот закон исполняйте-тко,
Всего даст вам Бладыка многомилосливой
На поли он вам даст без изменушки,
На гумны вам даст без мерушки!»
Я гляжу-смотрю, печальная головушка:
Куды все у нас подевалося?
Куды Божий книги потерялися?
Пустым да по покоям все-пустешенько!
Кленовы стоят стульица простёшеньки,
На столах да вси доски расклеи́лися,
Православныи крестья́на отступилися
От моей да от родимой нонь от родинки!
К попам:
Вы пройдите-тко, попы-отцы духовныи,
Проходите-тко, служители церковныи,
Во нашу во победну эту жирушку,
Во унылое хоромное строеньице,
Во печальную, во светлу эту све́тлицу!
Вы садитесь-ко по стульицам кленовым,
Вокруг столиков садитесь-ко дубовых.
Ты послушай-ко, невестушка голубушка,
Попроси да хоть суседей спорядовыих,
Подсобили бы гостей да оны чествовать,
Уж как этыих попов-отцов духовныих,
Уж как этыих служителей церковныих!
Мы по чары поднесем да зелена вина,
По другой мы нальем сладкой водочки,
На тарелочке несем разны закусочки!
Говорить стану, печальная головушка,
Я вобче да всим попам-отцам духовныим:
«В золоту казну, попы, не забирайтесь-ко,
Столько светушка вы братца споминайте-ко
В шесть этых учётныих неделюшек,
За обедней панахиды-то служите-ко,
Хоть не вкруте — помаленчку рассчитаемся!»
Спасет Бог да вас, попов-отцов духовных,
Што приехали — не зарта́чились,
Поры времени не жалели,
Коней добрых притрудили,
Не гнушалися, попы-отцы духовныи,
Сироты вы горегорькой бесприютной!
Уж вы слушайте, попы-отцы духовныи,
Когда слу́чится, служители церковныи,
Итти мимо по селу вам деревенскому,
Вы зайдите на родиму мою родинку,
Разговорите вы кокошицу тоскливую
При этой при злодийноей кручинушке!
Хоть зайдите о Владычных Божьих праздничках,
От тала́ сердча победна принимать будет,
Припасет для вас любимо угощеньицо,
Для всей братьи причётен-то священскиих!
1 Или вам было неизвестно?
2 Племянников.
3 Виднеется.
4 Што не — что-нибудь.
5 Шерстяные рукавицы.
6 Деелр(ичастне) Олон(ецкого) Подреч(ня).
Причитанья Северного края, собранные Е. В. Барсовым. Т. 1. Санкт-Петербург, "Наука", 1997.