Ой у Бога велыкая сыла!
Тай оженыв батько неволею сына.
Не зхотив вин из жинкою жыты,
Пишов же вин по пущах блудыты.
Блудыв же вин сим год и чотыри,
Приблудывся к обидний годыни.
Його батькой маты не пизналы,
Тай за старця його засчыталы:
«Велю слугам келеньку зробыты,
Велю старцю у келеньци жыты,
Велю старцю и́стоньки носыты1».
Ой час-пора слугы посылаты:
«Нехай иде́ батько жытия чытаты!»
Батько иде́, жытия чытае,
З велыкого жалю и сам помирае:
«Ой Боже мий, окрашеный свите,
Сыну Олексию, як рожевый квите!
Я ж на тебе тай не надывывся,
Тилькы за тобою тай запечалывся!»
Ой час-пора слугы посылаты:
«Нехай иде́ маты жытия чытаты!»
Маты иде́, жытия чытае,
З велыкого жалю сама помирае:
«Ой Боже мий, окрашеный свите,
Сыну Олексию, як рожевый квите!
Я ж на тебе тай не надывылась,
Тилькы за тобою запечалылась!»
Ой час-пора слугы посылаты:
«Нехай иде́ жинка жытия чытаты!»
Жинка иде́, жытия чытае,
З велыкого жалю сама помирае:
«Ой Боже ж мий, окрашеный свите,
Мужу Олексию, як рожевый квите!
Я ж з тобой тай не нажылася,
Тилькы за тобою изнебулася!»
(Народн. южнорусск. песни, А. Метлинского: Киев, 1831; стр. 359, 369)
Калеки перехожие: Сб. стихов и исслед. П. Бессонова, Москва, Ч. 1. — 1861.
1 Слова отца. — Разноречие (Радомысль):
А в Господа велыкая сыла!
Одружыв батько по неволи сына,
Одружывшы, казав в пари жыты,
А вин пишов на пущу блудыты.
Ходыв сим лит не и́вшы не пывшы;
Прыйшов к отцю, як земля вчорнившы.
Отец-матка його не позналы,
В своим доми старця прынялы.