1.
В некотором царстве, за тридевять земель — в тридесятом государстве жил-был сильный, могучий царь. У того царя был стрелец-молодец, а у стрельца-молодца конь богатырский. Раз поехал стрелец на своем богатырском коне в лес поохотиться; едет он дорогою, едет широкою — и наехал на золотое перо жар-птицы: как огонь перо светится! Говорит ему богатырский конь: «Не бери золотого пера; возьмешь — горе узнаешь!» И раздумался добрый молодец — поднять перо али нет? Коли поднять да царю поднести, ведь он щедро наградит; а царская милость кому не дорога?
Не послушался стрелец своего коня, поднял перо жар-птицы, привез и подносит царю в дар. «Спасибо! — говорит царь. — Да уж коли ты достал перо жар-птицы, то достань мне и самую птицу; а не достанешь — мой меч, твоя голова с плеч!» Стрелец залился горькими слезами и пошел к своему богатырскому коню. «О чем плачешь, хозяин?» — «Царь приказал жар-птицу добыть». — «Я ж тебе говорил: не бери пера, горе узнаешь! Ну да не бойся, не печалься; это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, проси, чтоб к завтрему сто кулей белоярой пшеницы было по всему чистому полю разбросано». Царь приказал разбросать по чистому полю сто кулей белоярой пшеницы.
На другой день на заре поехал стрелец-молодец на то поле, пустил коня по воле гулять, а сам за дерево спрятался. Вдруг зашумел лес, поднялись волны на море — летит жар-птица; прилетела, спустилась наземь и стала клевать пшеницу. Богатырский конь подошел к жар-птице, наступил на ее крыло копытом и крепко к земле прижал; стрелец-молодец выскочил из-за дерева, прибежал, связал жар-птицу веревками, сел на лошадь и поскакал во дворец. Приносит царю жар-птицу; царь увидал, возрадовался, благодарил стрельца за службу, жаловал его чином и тут же задал ему другую задачу: «Коли ты сумел достать жар-птицу, так достань же мне невесту: за тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное солнышко, есть Василиса-царевна — ее-то мне и надобно. Достанешь — златом-се́ребром награжу, а не достанешь — то мой меч, твоя голова с плеч!»
Залился стрелец горькими слезами, пошел к своему богатырскому коню. «О чем плачешь, хозяин?» — спрашивает конь. «Царь приказал добыть ему Василису-царевну». — «Не плачь, не тужи; это еще не беда, беда впереди! Ступай к царю, попроси палатку с золотою маковкой да разных припасов и напитков на дорогу». Царь дал ему и припасов, и напитков, и палатку с золотою маковкой. Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель; долго ли, коротко ли — приезжает он на край света, где красное солнышко из синя моря восходит. Смотрит, а по синю морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом попихается. Стрелец-молодец пустил своего коня в зеленых лугах гулять, свежую травку щипать; а сам разбил палатку с золотой маковкою, расставил разные кушанья и напитки, сел в палатке — угощается, Василисы-царевны дожидается.
А Василиса-царевна усмотрела золотую маковку, приплыла к берегу, выступила из лодочки и любуется на палатку. «Здравствуй, Василиса-царевна! — говорит стрелец. — Милости просим хлеба-соли откушать, заморских вин испробовать». Василиса-царевна вошла в палатку; начали они есть-пить, веселиться. Выпила царевна стакан заморского вина, опьянела и крепким сном заснула. Стрелец-молодец крикнул своему богатырскому коню, конь прибежал; тотчас снимает стрелец палатку с золотой маковкою, садится на богатырского коня, берет с собою сонную Василису-царевну и пускается в путь-дорогу, словно стрела из лука.
Приехал к царю; тот увидал Василису-царевну, сильно возрадовался, благодарил стрельца за верную службу, наградил его казною великою и пожаловал большим чином. Василиса-царевна проснулась, узнала, что она далеко-далеко от синего моря, стала плакать, тосковать, совсем из лица переменилась; сколько царь ни уговаривал — все понапрасну. Вот задумал царь на ней жениться, а она и говорит: «Пусть тот, кто меня сюда привез, поедет к синему морю, посреди того моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано мое подвенечное платье — без того платья замуж не пойду!» Царь тотчас за стрельцом-молодцом: «Поезжай скорей на край света, где красное солнышко восходит; там на синем море лежит большой камень, а под камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье и привези сюда; пришла пора свадьбу играть! Достанешь — больше прежнего награжу, а не достанешь — то мой меч, твоя голова с плеч!» Залился стрелец горькими слезами, пошел к своему богатырскому коню. «Вот когда, — думает, — не миновать смерти!» — «О чем плачешь, хозяин?» — спрашивает конь. «Царь велел со дна моря достать подвенечное платье Василисы-царевны». — «А что, говорил я тебе: не бери золотого пера, горе наживешь! Ну да не бойся: это еще не беда, беда впереди! Садись на меня да поедем к синю морю».
Долго ли, коротко ли — приехал стрелец-молодец на край света и остановился у самого моря; богатырский конь увидел, что большущий морской рак по песку ползет, и наступил ему на шейку своим тяжелым копытом. Возговорил морской рак: «Не дай мне смерти, а дай живота! Что тебе нужно, все сделаю». Отвечал ему конь: «Посреди синя моря лежит большой камень, под тем камнем спрятано подвенечное платье Василисы-царевны; достань это платье!» Рак крикнул громким голосом на все сине море; тотчас море всколыхалося: сползлись со всех сторон на́ берег раки большие и малые — тьма-тьмущая! Старшо́й рак отдал им приказание, бросились они в воду и через час времени вытащили со дна моря, из-под великого камня, подвенечное платье Василисы-царевны.
Приезжает стрелец-молодец к царю, привозит царевнино платье; а Василиса-царевна опять заупрямилась. «Не пойду, — говорит царю, — за тебя замуж, пока не велишь ты стрельцу-молодцу в горячей воде искупаться». Царь приказал налить чугунный котел воды, вскипятить как можно горячей да в тот кипяток стрельца бросить. Вот все готово, вода кипит, брызги так и летят; привели бедного стрельца. «Вот беда, так беда! — думает он. — Ах, зачем я брал золотое перо жар-птицы? Зачем коня не послушался?» Вспомнил про своего богатырского коня и говорит царю: «Царь-государь! Позволь перед смертию пойти с конем попрощаться». — «Хорошо, ступай попрощайся!» Пришел стрелец к своему богатырскому коню и слезно плачет. «О чем плачешь, хозяин?» — «Царь велел в кипятке искупаться». — «Не бойся, не плачь, жив будешь!» — сказал ему конь и наскоро заговорил стрельца, чтобы кипяток не повредил его белому телу. Вернулся стрелец из конюшни; тотчас подхватили его рабочие люди и прямо в котел; он раз-другой окунулся, выскочил из котла — и сделался таким красавцем, что ни в сказке сказать, ни пером написать. Царь увидал, что он таким красавцем сделался, захотел и сам искупаться; полез сдуру в воду и в ту ж минуту обварился. Царя схоронили, а на его место выбрали стрельца-молодца; он женился на Василисе-царевне и жил с нею долгие лета в любви и согласии.
2.
Жил-был старик со старухою; у них не было детей, а взяли к себе приемыша. Когда приемыш вырос, то люди сбили его отойти от них. Идет он ни путем, ни дорогой, попадается ему старик и спрашивает: «Куда идешь, добрый мо́лодец?» — «Иду куда глаза глядят, сам не знаючи; жил я у добрых старичков в детях, да меня люди сбили, заставили их покинуть». — «Жаль мне тебя! Вот возьми, добрый мо́лодец, уздечку и ступай к такому-то озеру; там увидишь дерево, взлезь на него и спрячься. Прибегут семьдесят семь кобылиц, напьются, наедятся, наваляются и опять уйдут; прибежит жеребеночек — обойди вокруг его, надень уздечку и поезжай куда угодно».
Приемыш взял уздечку и, как сказано, обошел вокруг жеребенка, сел на него и поехал. Ехал он много ли, мало ли, далеко ли, коротко ли, и видит — на высокой горе что-то светлеется, словно жар горит; подъехал туда и усмотрел чудное перо. Слез с жеребенка, хочет перо поднять; говорит ему жеребенок: «Не бери этого пера, добрый мо́лодец, от него беда тебе будет!» Добрый мо́лодец не послушался, взял перо и поехал в другое царство; приехал и нанялся у одного министра в услужение. Царь увидал приемыша, стал хвалить его ловкость и проворство: где нужно было десятерым, а он один все делает! Министр и сказывает: «А знаете ли, ваше царское величество, какое у него есть перо дивное?» Царь приказал принесть перо — себе показать; полюбовался пером, и пришелся ему по душе приемыш — взял его к себе и сделал министром; а жеребенка на царскую конюшню поставили.
Вот прочим вельможам-то не показалося, за что-де царь его жалует? То холопом служил, а то в министры угодил. Идет мимо их ярыга и спрашивает:
«О чем, братцы, задумались? Хотите, я вас научу: станьте-ка все вместе да носы повесьте; царь мимо вас пройдет и спросит: «О чем думаете? Аль невзгоду услыхали?» А вы отвечайте: «Нет, ваше величество! Дурного мы ничего не слыхали, а только слышали, что ваш молодой министр похваляется достать этого дивного пера птицу». Они так и сделали. Царь призывает своего молодого министра, сказывает, что про него слышал, и велит достать самую птицу. Добрый мо́лодец пришел к жеребенку, пал ему в ноги и говорит: «Обещал царю этого пера птицу достать». — «Вот я тебе сказывал: не бери пера — будет беда! Ну да это еще не беда, а победка. Поди, скажи царю, чтоб сделали тебе клетку — одни двери отворялись, а другие затворялись, и чтоб в этой клетке было два ящика — крупным и мелким жемчугом насыпаны». Добрый мо́лодец доложил царю, и тотчас все было исполнено. «Ну, — говорит жеребенок, — теперь поедем к такому-то дереву».
Приемыш приехал на сказанное место, клетку поставил на дерево, а сам в траву спрятался. Прилетела птица, увидала жемчуг и впорхнула в клетку — дверцы захлопнулись. Приемыш взял клетку, привез и отдает царю: «Вот, ваше величество, этого пера птица!» Царь еще больше его возлюбил, а вельможи пуще прежнего возненавидели, собрались и начали думу думать, как бы его извести? Идет ярыга и говорит тем вельможам: «Хотите, я вас научу? Сейчас мимо вас пройдет царь и спросит: «Какую думу думаете? Али что дурного слышали?» А вы скажи́те: «Слышали мы, что ваш молодой министр похваляется высватать в три месяца ту прекрасную невесту, что ваше величество тридцать три года сватали, да не высватали».
Царь, слыша такие речи, крепко возрадовался, тотчас послал за своим молодым министром и приказал ему, чтобы непременно высватал ему ту прекрасную невесту. Тот обещался; пришел к жеребенку, пал ему в ноги и стал просить помощи. Отвечает жеребенок: «Говорил тебе: не бери пера — будет беда! Ну да это еще не беда, а победка. Поди, скажи царю, чтоб он велел сделать корабль, обить его красным бархатом и нагрузить златом-се́ребром и разными драгоценными вещами и чтоб этот корабль и по воде плавал и по суше ходил». Приемыш доложил царю, и в короткое время все было исполнено. Сел он на корабль и жеребенка с собою взял. Побежал корабль по́ суху, поплыл по́ морю и, наконец, пристал в государство Царь-девицы.
На ту пору Царь-девица собиралась замуж выходить за какого-то короля; посылает она нянюшек и мамушек закупать, что ей к свадьбе надо; нянюшки да мамушки увидали корабль, прибежали к Царь-девице и повестили, что из дальних стран товары привезены. Царь-девица поехала на корабль, загляделась на разные заморские редкости, а того и не замечает, что корабль давным-давно назад пошел. Опомнилась, да уж поздно. «До сих пор, — промолвила, — ни один человек обмануть меня не мог, не знала я никого мудрее себя; а вот же выискался такой хитрец, что и меня провел!» Привезли ее к царю; тот ее за себя прочит, а она говорит:
«Достань сундук с моими уборами, так пойду за тебя». Царь отдал приказ своему молодому министру; молодой министр выслушал, пошел к жеребенку и рассказал ему. Жеребенок говорит: «Поди теперь один по такой-то дороге; будешь ты сильно голодать, а что попадется навстречу — не моги того есть». Вот идет приемыш дорогою, попадается ему рак. Разобрал доброго мо́лодца сильный голод: «Эх, съесть бы мне этого рака!» Отвечает рак: «Не ешь меня, добрый мо́лодец! В некоторое время я тебе пригожусь». Идет дальше, попадается ему щука — на песке валяется. «Разве щуку съесть?» — «Не ешь меня, добрый мо́лодец! — отвечает щука. — В некоторое время я тебе сама пригожусь». Подходит к реке, глядь — рак ключи несет, щука сундук тащит. Взял он ключи и сундук и отнес к царю.
Говорит тогда Царь-девица: «Сумели достать мое приданое, сумейте пригнать сюда семьдесят семь кобылиц моих, что в зеленых лугах промеж хрустальных гор пасутся». Царь приказал это дело своему молодому министру, а тот упал в ноги жеребенку и стал его просить. «Говорил я тебе: не бери пера — будет беда! — сказал жеребенок. — Ну да это еще не беда, а победка. Поди, скажи царю, чтобы велел конюшню построить — одни двери б отворялись, а другие затворялись». Как сказано, так вскоре и сделано. Сел верхом добрый мо́лодец, поехал к тому же дереву, где прежде жеребенка добыл, и спрятался в траву. Прибежали кобылицы, напились-наелись и навалялись. «Ну, — говорит жеребенок, — садись скорей на меня да погоняй больше, чтобы я что есть силы скакал; не то кобылицы съедят нас!» Выскочил жеребенок с добрым молодцем и поскакал во весь дух; долго ли, коротко ли скакал и прямо в конюшню влетел, а кобылицы за ним. Только что успел жеребенок в другие двери выскочить — они и захлопнулись; кобылицы в конюшне остались.
Доложили царю, он пошел сказать Царь-девице, а та отвечала: «Тогда за тебя пойду, когда все семьдесят семь кобылиц будут выдоены». Царь приказывает своему министру, а он опять идет к жеребенку и слезно молит о помощи. «Поди, скажи царю, чтоб велел котел сделать, в который бы ровно семьдесят семь ведер входило». Сделали котел; жеребенок говорит своему хозяину: «Сними с меня уздечку, обойди кругом конюшни, потом смело садись под каждую кобылицу, дой по ведру и выливай в котел». Добрый мо́лодец так и сделал. Доложили царю, что кобылье молоко надоено; он к Царь-девице, а та отвечает: «Вели это молоко вскипятить, да в нем и выкупайся».
Царь позвал своего молодого министра и приказал ему то купанье наперед испробовать. Залился добрый мо́лодец горькими слезами, пришел к жеребенку, пал ему в ноги. «Теперь, — говорит, — мой конец настал!» А жеребенок в ответ: «Говорил я тебе: не тронь пера — будет беда! Вот она и пришла! Ну да делать нечего, надо тебя выручать; садись на меня, поезжай к озеру, нарви той самой травы, которую кобылицы едят, натопи ее да тем отваром с головы до ног и облейся». Добрый мо́лодец сделал все, что ему жеребенок наказал, приехал, бросился в кипучее молоко, плавает в котле, купается — ничего ему не делается. Царь видит, что министр его совсем здоров, расхрабрился и сам туда ж бросился, да в ту ж минуту и сварился. Царь-девица выступила из терема, взяла доброго мо́лодца за руку и сказала: «Ведаю я все: не царь, а ты мои слова исполнял; я за тебя замуж иду!» И на другой же день сыграли они знатную свадьбу.
Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. — М.: Наука, 1984-1985.