Жил-был бедной мужик, в вечеря́х повалился, поужинал, а в утрях и поесь нечего, станет — и семья голодна. Вот он повалился спать и видит ночью сон; во снях видит — кто-то ему говорит: «Есть у тебя, мужик, клад, да не знашь, где взять, позови Филосо́фа, он тебе разгадат».
Мужик стал в утря́х, обрадовалса и поехал за Философом. Приехал к Философу.
— Поедем сон разга́дать.
Философ согласился и поехали. Приехали в деревню и пристали к старику да ко старухе. У них был сын двенадцети лет, Калика: не говорил, не ходил и руками не мог ничего делать. Старик да старуха вышли из избы, Калика и говорит:
— Философ, я знаю, ты куда поехал, тебе сну не разгадать до тех пор, покуда я не скажу.
Философ спросил:
— Где-ка, скажи?
— Ищи у мужика на заднем двори, в пятнадцетой головни, там клад найдёшь. (У мужика был прежде дом большой, да сгорел, а го́ловни в земли́ не гниют.)
Приехали к бедному мужику, стали рыться, дорылись до пятнадцетой головни, поднели ей — деньги так и посыпались. Мужик Философу дал сколько следовало, а сам стал жить хорошо и богато. А Философ, поехавши домой, приворотил в ту же деревню, на ту же саму квартиру. Стал чай пить, а Калика и говорит:
— Философ, разгадал сон?
— Разгадал.
— Купи меня у отца, у матери, по времени я тебе пригожусь; они меня незадорого отдадут.
Старик, старуха пришли, Философ и говорит:
— У вас этот парень вместо колодки живет, продайте мне его.
— А тебе на что?
— А я его буду вместо музея держать.
Средились за полторы тыщи рублей; когда Философ запоезжал, Калика вскочил на ноги, поклонился отцу-матери в ноги и говорит:
— Спасибо, что двенадцеть лет прокормили и пропоили, а теперь я вам не слуга.
Отец и мать заревели, стали сына обратно просить, но Философ не отдал. Приехали к Философу домой; у Философа немного прожили, приснилса царю сон. Царь призвал Философа и говорит:
— Мне приснилса сон, разгадай.
Философ разгадывал, разгадывал, никак не мог разгадать, обратилса к царю:
— У меня есть слуга верной, он, наверно, разгадает.
Царь велел позвать слугу. Слуга пришел и говорит:
— Философ человек гра́мотной, а я был калекой до двенадцети лет, неграмотной, где мне разгадать.
Философ пришел домой и задумалса, а жона у него была гордая, хитрая и говорит:
— Что же ты задумалса? Возьми этого слугу, зарежь, вынь сердце, съешь и будешь, как и он, всё знать, чем ему кона́ться.
Философ приказал своим слугам этого слугу зарезать, слуги его отвезли и хотели зарезать, он им сказал:
— Здря вы меня не губи́те, отпустите на волю, а зарежьте собаку, выньте собачье сердце и на тарелке отнесите Философу; которой слуга понесёт, запнись о порог и пади, а сердце падёт на пол, прибежат две собаки, сердце съедят; а Философ не заругается, только скажет: «Собаке собачья смерть».
Слуги так и сделали. Философу было дано трои сутки для разгадки сну; думал, думал, сон не мог разгадать, на третьи сутки вышол на крыльце охолодиться и плачет, а слуги и говорят:
— Вот был бы верной слуга, разгадал бы.
А он говорит:
— А нету, дак не́где взять.
Вдруг откуда ни возьмись этот слуга вышол и говорит:
— Ну, давай, Философ, я тебе разгадаю.
Зашли к царю и говорит:
— Я до тех пор не могу разгадать, покуда не отрубите Философу головы.
Царь приказал отрубить Философу голову, тогда слуга говорит:
— Ну, царь, теперь что я ни скажу, худо ли, хорошо, меня отпустить, на сколько я буду проситься.
Царь дал слово. Когда они укрепились, слуга и говорит:
— Ну, ваше царское величество, вам к тому сон приснилса, что я через три года вашу дочку в<ыебу>.
Царь хотел слугу арестовать, но народ не позволили:
— До́ слова крепись, а за́ слово держись.
Царь дал слуги паспорт на три года, он на три года и уехал за границу. Там научился играть на всяких музыкальных инструментах и устроил себе серебряного льва. Фрактовал кораб, чтобы идти в это царство; когда стал подходить, наказал капитану и всем служащим:
— Вы, когда придёт царь, у вас будет льва покупать, вы ему не продавайте, а отдайте из фракту: по три тыщи рублей в сутки, а если лев поломаетца, тридцеть тысяч за поправку и льва обратно.
Когда стали подходить к этой нации, он сам и зашел во льва, сел заиграл на всяких инструментах. Царь услыхал, пришел и стал спрашивать продать льва. Ему не продали, царь согласилса платить фракту. Льва увезли и поставили в столову.
Царь стал собирать пир. Угощались на пиру три дня; когда трои сутки прошли, все устали и придумали льва поставить к царской дочери в спальну. Все уложились спать; когда за́спали, он изо льва вышел — и к дочке. Когда он ей захвати́л, она дро́гнула и закричала. Слуга во льва обратно. Услыхал царь и прибежал в спальну к дочери.
— Что ж ты шумишь?
— А мне во снях приснилось, что пришел мужчина и хотел меня обнаси́льничать.
— Ах вы, подлые, наслушаетесь разных разговоров, вам во снях и бредит, только родителей беспокоите.
Царь повесил дочери над го́лову саблю и сказал:
— Если еще закричишь, приду и тебе голову отрублю, меня не беспокой.
Отец ушел, слуга и выходит снова. Она еще не спала и было ужахнулась, а он и говорит:
— Если скричишь, тебе всё равно смерть.
Тогда она его пригласила. Потом зашел во льва и уснул крепким сном с передряги. Царь в утря́х пробудился, лев не играет, поломался. Вот они давай льва поправлять, ничего не могли поправить. Льва на корабль отправили, слуга из него вышол. Пришел ему срок к царю являться, везде розыски поданы. Около последняго времени слуга сам во дворец явился. Государь спрашиват:
— Ну, скоро ли на казнь пойдёшь?
— А там посмотрим, пойдём или нет.
— А пришлось ли сделать что с моей дочкой?
— А то и пришлось, что обещал.
Царь пошел к дочке, та говорит:
— Да, действительно было.
Слуга рассказал, как дело было. Царь:
— Ну ладно, когда умел так хитро сделать, умей дочь взять.
За него дочь выдал и отдал полцарства.
(Зап. летом 1907 г. от Г. П. Кашина в Неноксе Архангельской губ. (посад на Летнем берегу Белого моря))
В оригинале Философ и Калика даны как имена собственные.
Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова. М.: Ладомир, 1996.