Сын и отец распорилиса: у них есть упадок.
— Каждой день, сын, беда: сёдни телёнок, завтра жеребёнок...
— Это, родимой тятенька, не беда, это несчасьё. Я ругатьса с тобой не буду, давай ты мне седлай воронка, я поеду по белу свету, найду ле беду?
Сподоблятса, нарежатса, надеват тулуп хорошой, сапоги с калошам, отправлятса беду искать. Ездит, ездит, натакалса на старика. Сидит старик на дороге, спрашоват:
— Куда, молодец?
— Я поехал беду искать.
— Беда только-только перед тобой пробежала. Вот тут есть неподалёку три дороги, дак тебе не узнать, по которой она пробежала. Если бы я на твоём воронке и в твоём одёже, сей минуты бы иё достиг, привёз, подал тебе.
Молодец слезат с коня, сымат тулуп хорошой и сапоги с калошам, а старик снимат шабур и лапти, отдаёт ему. Старик сел и угнал. Молодец нарядилса в стару лопоть, ждет, просидел межонной день — нет старика. Захотел ись. Думат: «Но и это не беда, это омман».
Узнал, что в деревне престольной праздник, заходит в избушку на окраине — нет никого. Лежат калачи на прилавке. Он калач за пазуху — и в подполье.
Хозяйка любовничала, жила с попом. Она в тот момент доила корову, а хозяин гулял с компанией. Иё бахтёр (гулеван) приежжат к иё избушке. Подъехал на воронке лучче и того и ставил в потайной переулок. Заходит в комнату:
— Ну, хозяин где?
— А гулят в конпании.
— Ну, дак как?..
— Нет, нельзя, я не управилась, погоди.
Погодили. Она только управилась, хозяин идёт домой, конпанию ведёт. Поп говорит:
— Я куда?
— Батюшко, соскакивай в подполье.
Хозяин завёл конпанию:
— Ну, давай вина.
Рядову обнесла да стакан в подпольё:
— На-ко, батюшко.
А этот подскочил, выхватил да выпил.
— Ну, батюшко, я теперь песню запою.
— Нет, не пой, вот тебе тулуп хорошой и сапоги с калошам, только не пой.
Разболокса. Вдругорядь поднесла попу и вдругорядь подскочил и стакан на лоб.
— Ну, теперь уж я запою, пьяной.
— Пожалуста, не пой.
— Да ведь у тебя и отдавать-то нечё?
— На рубаху и подштанники, только не пой.
Ишо третей стакан подала. И третей выпил.
— Теперь, батюшко, у тебя и отдавать-то нечё, я уж запою.
— Я отдам и воронка и карету, только не пой.
Опять помирились.
Молодец вылезат, по подлавичью прошёл, будто из двора, хлоп на серёдка избы:
— Здраствуй, господин хозяин с гостями! Ну, хозяин, ведь у тебя живёт в подполье кикимора. Если желашь выводить — выводи, а то мне надо ехать вперёд.
— Желаю.
— Сичас затопляй печь, ставь чигун ведёрной воды.
Вода скипела ключом.
— Позволь ковшик.
Зачерпнул ковшик — хлоп на попа. Поп забегал.
— Ну вот, господин хозяин, жила кикимора в гнезде, я иё из гнезда выжил.
Другой ковш плеснул на другой бок. Поп ишшо пушше забегал. Третей плеснул на брюхо, всего сварил. Попу деватьса некуда, высовыват голову, вылезат, на четырёх костях ползёт, волосы долги. В дверях ишшо ковш воды на спину.
Молодец садитса на коня, приежжат домой. Отцу рассказывав
— Нет, не нашёл беды, нашёл омман.
(Зап. 26 июля 1926 г. от 3. Е. Яркова, 64 г., в д. Летняя Тавдинского р-на Тюменского округа Уральской обл.)
Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова. М.: Ладомир, 1996.