Царь был Иван, и детей у него — один сын достигши совершенного возраста. Отец и говорит:
— Тебя бы нужно женить.
— Мне бы нужно, татенька, женится.
Царь собирает пир на весь мир для офицерских и генеральских дочерей.
— Сын, ходи и избирай.
Не мог себе прилюбовать невесты. Второй раз собирает пир для генеральских и полковницких дочерей:
— Ходи и выбирай невесту.
Сын не мог выбрать по уму. Утром встает и говорит:
— Татенька и маменька, испеките мне что надо подорожное, я пойду искать себе суженую.
И отправилса. Отходит от дому, попадается ему старичок.
— Далёко ли?
— Да вот так-то.
— Пойдём вместе.
И пошли с этим старичком. Дошли до саду, старичок говорит:
— Лягём отдохнуть.
Легли отдохнуть, девица идёт прекрасная такая. Царевич говорит:
— Дедушко, это не невеста ли?
— Нет, это не тебе, другому.
Пошли дальше, до второго дошли сада, опять легли отдохнугь, идёт опять красавица. Иван-царевич говорит:
— Дедушко, не это ли невеста?
— Нет, ты подожди.
Пошли дальше, отдохнуть повалились, красавица идёт опять.
— Дедушко, это моя невеста?
— Да, это твоя.
— Дедушко, иди сватом, свата здесь искать негде.
Дедушко и пошел. Девица согласна иттить.
— А где венчаться?
— А венчаться в своём царстве.
Вперёд подали знать её родителям. Ну, и повенчались и спать легли, она первую ночь его с кровати и бросила:
— Могу ли я с эким мертвяком спать? Аркий Аркович по́ три года ко мне летал, дорогие подарки приносил.
Царевич утром стаёт:
— Татенька и маменька, благословите меня, я пойду Аркия Арковича искать.
Жена остается с первой ночи. Родители поплакали, пожалели и дали благослове́нья; отправилса царевич. Вот он идёт несколько времени. Приходит в одно королевство простым мужиком. Мимо идёт — дворец, на балконе стоит королева. Иван-царевич шапку снял, низко поклонилса, а она в ответ:
— Милости просим, Иван-царевич, на перепутье хлеба-соли откушать. Что идёшь кручи́нен-печа́лен или о том сомневаешься, что жена с первой ночи с кровати спехнула?
Он головой качнул, кудрями тряхнул.
— Да, везде молодца знают, почитают, женой упрекают.
Заходит к ней; она приняла, накормила, напоила и спать повалила. Сама спрашиват:
— Далече ли идёшь?
— Хочу Аркия Арковича видеть, каков он есть.
Пошел дальше. На второй день то же самое случилось: вторая на балконе стоит, с этой он так же обходилса. И в третье королевство пришел, ему королева и говорит:
— Я бы тебе дала меча острого, коня крылатого, да Аркова мать за двадцать пять вёрст их из-под тебя украдёт.
— А как украдёт, я ведь не усну?
— А что можешь дать ручательство, что пригонишь коня?
— А голову.
Она ему и дала коня и меч.
— Иван-царевич, когда поедешь, не забудь меня.
— Не забуду, приворочу.
И отправилса. Вдруг едет наш царевич — и идёт пешком: ни коня, ни меча нету; идёт пешком, а ехал не спавши. Вот он и доходит до дому Аркия Арковича; у дому сторожов много, не впускают в дом; однако впустили. В дом заходит, несколько комнат проходит, — в одной мать:
— Га, думала, где бы Ивана-царевича повидать, а он сам в доми́; из жива сегодня же жилы вытенём. Запереть его в те комнаты, в которых мы никогда не бываем, пока Аркий Аркович не явится.
Вот и заперли Ивана-царевича. Сидит и думает: «Зачем я пошел?»
Приходит вечер, прилетает Аркий Аркович домой, мать и говорит:
— Иван-царевич сам пришел!
— Где жо Иван-царевич?
— Известно, — в тех комнатах, где мы никогда на бываем.
— Вывести его сюда.
Вывели.
— Здравствуй, Иван-царевич.
Принял его Аркий Аркович по-дружески, посадил за свой стол.
— Не опасайтесь, Иван-царевич, не можете ли вы мне чего помочь? Я себе невесту доступаю, Елену Прекрасну, четыре года, и сколько ни бьюсь, а войска не убывает.
Иван-царевич говорит:
— Я бы мог тебе помочь, да у меня нет коня крылатого и меча острого. Вы бы могли биться, я бы мог по воздуху облететь и узнать, откуда сила берется и всё.
Аркий Аркович говорит:
— Это у нас всё есть.
На другой же день поутру отправляются позавтракавши в бой, а Ивану-царевичу коня крылатого и меч острой отдали в руки. Когда Аркий Аркович и Иван-царевич доехали, где биться, Аркий Аркович говорит:
— Иван-царевич, нам здесь биться.
Иван-царевич говорит:
— Вы бейтесь, а я полечу.
— Нет, Иван-царевич, мы не так с тобой расстанемся: назовёмся назваными братьями и на этом месте один одного будем ожидать. Вот камень, под его положим по серебряному блюду: если блюдо побусёло, должон один другого выручать, а если нальётся кровью, тогда нам негде друг друга и искать.
Назвались братьями, положили блюдья под камень и разъехались. Аркий Аркович вступил в битву, а Иван-царевич поднялса на крылатом коне на воздух. Иван-царевич долетел до кузницы — несколько кузнецов молотом ударяют: что ударят, то выйдет солдат и воин. Иван-царевич говорит:
— Бог помощь кузнецам ковать железо, а не солдатов.
Кузнецы начели ковать, а солдаты и не пошли. Иван-царевич вперёд. Доехал до других кузнецов. Те куют: как ударят — офицер. Иван-царевич и говорит:
— Бог помощь кузнецам, добрым молодцам, железо ковать, а не офицеров.
Те начали ковать — искры летят, а офицеров нету. Он вперёд. Доехал — третьи кузнецы генералов куют.
— Бог помощь кузнецам железо ковать, а не генералов.
Те начали ковать — искры летят, а генералов нету. И он облетел еще несколько вёрст. Войско сбывает, прибыли нету. Прилетает к Аркию Арковичу, тот невесту Елену взял, только еще вывести ей не может:
— Скоро, братец, и никого не будет.
Несколько — и никого нету. Пристигла их ночь. Раскинули шатёр. Аркий Аркович с Еленой-царевной осталса в шатре, а Иван-царевич отошел, ночевать под дуб лёг. Налетело два голубя, один и у́ркает:
— Гулю, гулю, голубок.
— А что, голубушка?
— Взял Аркий Аркович Елену Прекрасную, а только не совладать ему с ей.
— А почему же?
— А потому, что они запоежжа́ют к венцу, у их будет два платья: одно хоро́шо, а друго попло́ше. Они платье хорошо оденут, кряду и помрут. А хто эвти вести Аркию Арковичу перенесет, тот по колен окаменеет.
Ночь прошла, стали, поехали. Опять раскинули шатёр, Аркий Аркович с женой в шатре, а Иван-царевич под дубом. Прилетают два голубя, разговаривают:
— Гулю, гулю, голубок.
— А что?
— Взял Аркий Аркович Елену Прекрасную, да не совладать с ей. Когда поедут к венцу, будут две кареты: одна хоро́ша, друга пло́ше; они сядут в хоро́шу — их раздавит. А хто вести эти Аркию Арковичу перенесёт, тот по груди окаменеет.
Ночь прошла, сня́лись и поехали. Еще ночь пришла... обночевались... голубок говорит:
— От венца приедут, будет две ложи: одна хороша, друга похуже, они лягут в хорошу — их раздавит. Хто эвти вести Аркию Арковичу перенесёт, тот и камень будет.
Опять стали, снелись, поехали. Приехали в дом, торжество было великолепное, кряду же и венчанье. Приготовили две пары подвенечного платья, две пары карет. Иван-царевич был посаженным отцом.
— Я схожу, посмотрю, — сказал Иван-царевич и крест-накрест хорошоё подвенечное платье ударил и рассек. Доложили Аркию Арковичу; Аркий Аркович говорит:
— В первой вине Бог простит.
И одели похуже платье. Посмотрел Иван-царевич кареты и по хорошей кареты ударил крест-на́крест — карету рассек. Доносят Аркию Арковичу:
— Ну, во второй вины Бог простит.
Сели и поехали, повенчались. Весь цермониал кончилса, нужно спать, Иван-царевич пошел смотреть кровати и по хорошей ложе — саблей и ложу рассек. Доносят Аркию Арковичу.
— Посадить посаженого отца в камору́.
И повалилса на кровать похуже. На друго утро Ивану-царевичу казнь — виселица. Вот ведут на виселицу Ивана-царевича; было устроено три ступени. Иван-царевич говорит:
— Братец, пред смертью позвольте слово сказать.
— Говори.
— Вот, — говорит — и рассказал всё, что было. На третьем ступне и окаменел весь. Аркий Аркович взял камень и унёс в свою спальню. Проживши год Аркий Аркович, у них родилса сын. Аркию Арковичу приснилса сон: если бы он не пожалел своего сына, заколол бы его и накапал бы на камень горячей крови, камень бы ожил. И запечалилса. Жонка и спрашиват:
— Что печален?
Аркий Аркович рассказывает. Елена-царевна говорит:
— Муж, да мы еще молоды: ещё наживём.
Принесла младенца и кинжалом в бок. Иван-царевич и встал.
— Ах, как долго я спал.
На это место положили сына. И снится Аркию Арковичу: «Если бы у себя утрезал палец и из пальца капнул
бы на своего перворо́дца кровь, он бы ожил».
Аркий Аркович стал утром чинить перо и отрезал палец и на младенца нака́пил крови — и тот ожил. После этого был у них пир на весь мир. Аркий Аркович говорит:
— Названой братец, Иван-царевич, проспи с моей женой Еленой Прекрасной три ночи.
Тот отказывался.
— Нет, ты проспи, — говорит Аркий Аркович, — тогда узнаешь. И спи в моей спальне, на моей кровате, сам узнаешь.
Он согласилса. Только лёг Иван-царевич с его женой, Елена-царевна, жена, заснула, налетает сорока и рвёт Ивана-царевича; так всю ночь мучился, не заснул. Так три ночи спал, на третью ночь схватил сороку, переломил ей ногу и бросил. Утром Аркий Аркович после третьей ночи спрашиват его:
— Каково с моей женой спалось?
— Да спать бы хорошо, да навязалась сорока.
Аркий Аркович усмехнулса и говорит:
— А это ведь твоя жена: она узнала, что ты спишь с чужой женой.
Иван-царевич отправилса домой, распростились. Наградили и отправили. Дома жена встречает на костыле. Иван-царевич обнажил саблю да и зарубил, а поехал да на той королевне, которая крылатого коня дала, и женилса.
(Зап. в 1907 г. от М. С. Воронина в д. Корбатово Архангельской губ. (на р. Онеге))
Заветные сказки из собрания Н. Е. Ончукова. М.: Ладомир, 1996.