Жил-был царь вольной человек. У этого царя была жона, Да были слуги роботчия. Эта царица сделалась беременна. Царь говорит: «Если ты родишь сына, то попустим на свет, а дочерь родишь, на свет не попустим». После того царица родила дочерь. И удумали куда жо эту дочерь девать — царско слово назад не ворочатся — испостроили ей темничу, дали ей водитча няньку. Скоро скажетча, долго деитча — водилась нянька лет до семнадцети, до восемнадцети, а тогда говорит царевна девича: «Што же ты, моя нянька, покажи мне, какой есь свет на свете». — «Показать бы я могу, да не смею, потому батюшко царь узнат, соймёт наши головы с тобой, тольки я тебе показать могу в по́тай». Созвала нянька к себе две девичи, отдала девичам: «Ведите под руки по царскому двору, в котором двору царь в летную пору прогуливаитча». Взели девичу и повели по царскому двору прогуливатча, прохаживатча. И было у царя в этом дворе выкопан колодеч. В этом колодче плавала чароцька золота. Увидала царевна: «Это што, девичи?» — «То твоего батюшко колодеч». — «А што плават в колодчи?» — «А плават твоего батюшка чара золота, он когда прогуливатця, воды почернёт и воды попьёт». Тогда девича почерпнула воды и выпила. Пошла дальше по двору прохаживатця. Увидала она стоит кровать тисова, на кровати перина пухова и подушка шёлкова и спрашиват: «Это што девичи?» — «То твоего батюшка кровать тисова, он в летную пору прогуливат и на этой кровати отдыхат и почиват». — «Нельзя ли отдохнуть на ей?» Девича легла и отдыхат на кровати. Тогда немножко полежала, стала с кровати, опять девичу повели кругом по царскому двору. Довели до колодча, опять захотела цару выпить. Поцерпнула, чару выпила и опять пошла, довели опеть до той кровати, опять легла почивать и отдыхать. Немножко почивала, стала с кровати, девичи эти взели и повели чаревну в темничу, отдают бабушки-няньки. И стала эта девича беременна. Тогда — скоро скажетча, долго деитча, — родила девича двух сыновей. Собирали попов и нарекали име: Иван Водович и Фёдор Водович.
Эти робятка ростут не по дням, а по чесам, и выросли они лет до семи до восьми. И стали просить у матушки благословеньицо: сходить по чисту полю погулять. Давает матушка им благословеницо. «Подите, детки, в чисто поле, гуляйте, а только своему дедушку в глаза не попадайте». Ходили день до вечера, на темну ночь приходят к матушки родимой. Проспали они ночку, по утру рано встают, на себя чветно платьё надевают и опять отправляютча в чисто полё гулять. Гуляли день до вечера. Наступат тёмная ночь, приходят к матушке родимой ночевать. Мать напоила, накормила и спать повалила. Поутру встают, на себя чветно платьё надевают и просят у матушки благословеницо: «съездить по чистому полю на добрых конях погулять». Даваёт: «Поежжайте, да только дедушку в глаза не попадайте». Вышли робятка вон на уличу, пошли на конюшен двор выбирать себе коней по разуму; выбрали коней, обседлали-обуздали и отправились в чисто полё. Ехали, ехали, лежит сыр-горюч-камень на раста́нях, на камню подпись подписана и подрезь подрезана: «По одной дороге ехать — с красными девушками гулять, по другой дороге ехать — живому не быть». Оттуль они, два брата розъехались, распари́лись. Иван Водович поехал с красными девушками гулять, а Фёдор Водович поехал ̓де-ка живому не быть.
Сказка пойдёт нынь за Фёдором Водовичем. Ехал, ехал Фёдор Водович, доехал до городу, живет по загороду бабушка-задворенка. Зашёл к бабушке-задворенке, Богу помолился, с бабушкой поздоровался. «Здравствуй, бабушка, богоданна матушка!» — «Здравствуй, дитятко, Фёдор Водович». — «Спусти, бабушка, меня от тёмной ночи начевать и укрытся». — «Милости прошу дитятко». Коня у Фёдора Водовича обрала, в избу завела, накормила, напоила и спать повалила. У сытого гостя стала вестей спрашивать: «Куда ты, Фёдор Водович, едешь, куда правишся, едешь ты волей или не волею?» — «А поехал я, бабушка, людей посмотреть и себя показать». Вот ночку просыпали, поутру рано ставали, бабушка побежала по городу, што в городу деится. Бегала, бегала, прибежала домой, разговариват: «Дитятко, у нас змей из моря подымаится, на каждыя сутки по человеку поглотит; у здешного царя три дочери, сённи жеребей метали, да выпал старшой дочери идти змею на съеденьё». — «А где будёт он ей поглотить?» — «А край синяго моря есь избушка, ей отведут в избушку». — «А нам, бабушка, льзя ле итти на спроводины, царевну спроводить?» — «А отчего нельзя, можно». Бабушка кашки наварила, Фёдора Водовича накормила и сама поела-покушала. Надели на себя цветно платьё и пошли царю во́ град царевну провожать. Приходят царю во́ град. У царя народу как тёмного лесу, провожают царевну. Вывели царевну, посадили на корету и повезли край синяго моря. Довезли до избушки, завели в избушку и роспростилися с ей, разошлись. Фёдор Водович осталса один.
Заходит Фёдор Водович в избушку, сидит царевна в избушке слезно плачет. Говорит Фёдор Водович: «Здраствуй, царевна, зачем сидишь, плачешь?» — «Как же мне не плакать, я свезена змею на съеденьё». — «Примай, царевна, меня в товарыщы». — «Примать тебя, тебя змей съест не зачо́, а мне-ка жеребей выпал». — «Примай, царевна, может, оба спасемся». — «Милости прошу, молодеч!» Лёг Фёдор царевич на лавку, положил голову на голену: «Ты, царевна, ищи в моей головы, когда змей подымитчя с моря, буди меня». Стала царевна ему в головы искать. Сделалось на мори сильняя буря, погода. Вышёл из моря змей троиглавой, тогда царевна стала будить доброго молодца. Молодец заспал, захрапел, как порог зашумел, разбудить его не может, колоть жалко, и расплакалась над им слезно. Ука́нула слеза ей гореча Фёдору Водовичу на личо, тогда скакал Фёдор Водович скоро на резвы ноги: «Ах, царевна, ты меня ужгала». Говорит царевна: «Вот, доброй молодец, змей вышёл из синего моря, съест нас». Выскочил Фёдор Водович вон на уличу, схватил свою саблю востру, бежит змею навстречу. Идёт Издолищо и похваляется: «Я на свете никого не боюсь, есь только на свете два бога́тыря: Фёдор Водович, да Иван Водович, да они молоды-блады; кабы здесь они были, на одну долонь посадил, другой придавил — пена стала». Говорит Фёдор Водович: «Чем, погано Издолищо, похваляишся?» — «А я похваляюсь своей силой могучей». — «Да, и ты идёшь силён и могу́т, о трёх головах и за собой много силы ведёшь, а я невелик зверь, да лапист». Стало поганое змеишшо поворачиваться, посмотреть: кака́-така сила идёт, а Фёдор Водович подскочил, смахнул своей саблей вострой у его три головы, а туши и головы в синё морё свалил. Тогда пошёл к этой царевны в избушку. «Не плачь, царевна, не будешь ты топере змеем съежена. Прощай царевна!» — «Прощай, доброй молодец, да скажись, хто ты, какой?» — «А какой бы не был, да прощай!» Приходит Фёдор Водович ̓ бабушке-старушке ночевать, попили-поели и спать повалились.
А у царя был пастух, коров пас. Он поутру рано стал, да ко синёму морю погнал коров поить, побежал в избушку думает: «Царевну змей съел, а платье некуда не дел — мне на пропой годится, соберу пойду». Зашел в избушку, сидит царевна жива. «Здравствуешь, царевна!» — «Здравствуй, слуга коровьей». Говорит слуга коровьей: «Царевна, хто тебя спас, от смерти ослободил?» — «Спас меня молодец, не знаю какой, откуль был». — «Скажи, царевна, што я спас тебя». — «Как я могу сказать, как не ты?» — «Не скажешь, я тебя сичас убью, платье содеру, тебя в синё море свалю». — «Давай, поди, я скажу, што ты спас». Тогда слуга скоро коров погнал, побегает ̓ царю и говорит: «Я твою дочерь, царь, спас». — «Как ты мою дочерь спас?» — «Я змея убил, головы в синё морё свалил». — «Ну, ступайте, слуги, по царевну, ковда она жива». Скоро слуги лошадь запрегали и поехали по царевну. Приехали, сидит царевна в избушке жива. «Здраствуй, царевна, ступай, тебя батюшко царь домой зовёт». Вышла царевна, сели и поехали. Приехала царевна, спрашивает царь: «Хто тебя от смерти спас, слободил?» — «От смерти меня спас коровей слуга». Обжаловал царь слугу этого крестами и мета́леми.
Поутру рано бабушка ставала, ходила в город спроведати и это дело всё распознала. Подымается из моря змей шестиголовый, просит у царя человека на съеденьё. И собирались народ все, метали жеребей, кому идти на съеденьё, выпал сренней дочери царской. Тогда бабушка-задворенка прибегат домой, разсказыват: «Вот, Фёдор Водович, слуга коровьей царевну спас, весь разжалованной крестами и мета́леми, а сегодня опять жеребей метали, сегодня серенней дочери идти, ей спровожать будут народ». Бабушка кашку сварила, Фёдора Водовича накормила, опять пошли провожать царевну. Приходят, царю во град (повторяется то же самое, что и в первом случае, разница в том, что змей шестиглавый)... Идёт змей сли́нами брыжжет, как дождь частой падёт... (Фёдор Водович срубил змею головы и бросил в море).
У этого царя был слуга овечьей. (Пригоняет утром царский слуга овец к морю поить, видит царевну живую и проделывает все то же, что и коровий слуга, то же самое сделал и третий слуга).
В третий раз собирается народ жеребей метать, достался третей дочери, меньшой. Кличет клик царь: «Хто мою дочь избавит от смерти, тому полжитья-полбытья, дочерь за того замуж выдам, а после смерти моей царской, тому на царстве сидеть». Не хто не нашёлся. (Приходит бабушка-задворенка и разсказывает Фёдору Водовичу. Тот идёт, проделывает всё то же и вступает в борьбу со змеем о девяти головах. Фёдор Водович наказывает царевне: «А не можешь так разбудить, иглой или шилом»)... Смахнул Фёдор Водович шесть голов, осталось три — не забрала сабля боле. Тогда стали они с Издолищем биться рукопашкою. И бьютча, борютча много времени, тогда слышит Фёдор Водович, что в себе силы стало мало и кричит: «Царевна, выйди, помоги поганого Издолища победить». Царевна насмелилась, вышла, взяла бо́ток и стала бить змея поганого. Тогда они дво́има этого зверя поганого и победили, туши и головы в синё морё свалили и тогда зашли в избушку. «Ну, говорит, прощай, а ты теперь не будешь съежена». Говорит царевна: «Какой ты молодец?» — «А хотя бы я какой, тольки дай мне своё кольцо обручное и роспростимся». Царевна давала кольцо и роспростились.
А у царя слуга гонил лошадей на синё морё поить... (конный пастух сделал то же, что коровий и овечий)... Веселым пирком и скорой свадебкой за слугу конинного меньшу дочерь царь замуж отдават. Тогда царевна от своего батюшка царя выпросила зелена вина посленнюю чарку, подвенечну, поднести всех, хто бы не был. Эта бабушка-задворенка услыхала про свадьбу, и пошли они с Фёдором Водовичем к царю на свадьбу. А царевна подносит вино, всем по повенесной чарке вина, и дошла до молодца, до Фёдора Водовича: «Прими-выкушай от меня цару посленную, подвенесную». Берёт Фёдор Водович чару зелена вина и выпиваёт. Увидала царевна своё кольцо обручное у Фёдора Водовича на руки, и тогда берёт она Фёдора Водовича за правую руку, ведёт ко своему батюшке царю. «Батюшко царь, вот мой богосуженной муж, этот молодеч меня спас; не конинной слуга, а этот молодеч». Говорит царь: «Почему же ты сказала на конинного слугу, а теперь молодца нашла другого?» — «Потому я сказывала, што поневоли. Он хотел меня убить, моё тулово свалить, платье содрать и пропить». Тогда старшия дочери тоже подходят. «Батюшко, нас этот молодец спас — потому мы сказывали на слуг, что нас убить хотели». Тогда царь этих молодцов посадил на ворота и растрелял: «Не подыскивайтесь под чужо дело». И тогда весёлым пирком и скорой свадебкой — меньшую дочерь за Фёдора Водовича стал выдавать. И дал Фёдору Водовичу полжитья и полбытья. И стал Фёдор Водович чарской зять, и стал Фёдор Водович город сохранять и хто бы не поднялся, всех стал побеждать.
И парилса Фёдор Водович в парной байны своей и пошли со своими людеми робочими в озеро купатча. Забрёл Фёдор Водович в озеро, прилетела птичка золота. Захотел Фёдор Водович эту птичку сохватать и поима́ть. Птичка от Фёдора Водовича не летит, а Фёдор Водович птичку поимать не может и гонитча за ей сзади. Переплыла птичка озеро, и Фёдор Водович перебрёл озеро че́рез. Побежали по земли, побежала птичка до избушки, забежала в избушку, выскочила из избушки Яга-баба со пестом и хлопнула Фёдора Водовича в голову: «Быть ты, Фёдор Водович, серым камнем, лежать отныне и до́ веку». И тогда в город Фёдора Водовича не могут дождатча.
Иван Водович ездил, гулял со красными девичами и нагулялся вдоволь и досыта, и обратилса он назад по своей пути-дороги, откуль приехал. Выехал на раста́ни, откуль с братом разъехались, слез со добра коня, посмотрел сер-горюч-камень, на камне подпись подписана: «Брата живого нет». Думает Иван Водович: «Поеду я брата искать, куда мой брат девалса». Тогда поежжат Иван Водович в тот город, где брат женилса. Народ его увидал и почитают его братом, Фёдором Водовичем. Здороваются с ним: «Здравствуй, любимой зятелко, Фёдор Водович, где же ты побыл? не можом мы тебя дождатся». Иван Водович не отпирается от зятя и думаёт в уми: «Ужо я поживу — не распознаю ле, куды мой брат девалса?» Тогда живёт Иван Водович в чарском дворче. Жил долго ле, коротко ле. Истопили байну, пошёл в байну паритца, выпарилса и пошёл на озеро купатця. Тогда прилетела на это озеро птичка золота и стала по озеру поплавывать. Иван Водович за птичкой пображивать, поимать ей хочет себе. Царской народ его унимат: «Фёдор Водович не ходи больше за этой птичкой: птичка тебя уведёт, больше не дождатся тебя будет в город». Иван Водович пуще за птичкой припира́т, хочет ей схватать. Тогда эта птичка озеро за озеро переплыла, а Иван Водович за ей перебрёл. Птичка вышла на землю, а Иван Водович за ей гонилса, гонилса, птичка бежала, да бежала, да бежала, заскочила в избушку, выскочила Яга-баба со пестом, обернулась в избе и хочёт хлопнуть Ивану Водовичу голову. Иван Водович раньше ей управилса: «Быть ты, Яга-баба, лежать серым камнем отныне и до́ веку». И пала Яга-баба на землю, стал серой горючий камень. Обратился оттуль Иван Водович назад, немного отошёл, лежит сер-горюч-камень на дороги. Поколотил этот камень Иван Водович. «Это лежит, винно, мой братец, Фёдор Водович». Тогда пошёл Иван Водович по чисту полю, нашёл стару кобылёнку худящую, больную и убил это кобылёнко; вывалил из ее брюшину и забилса сам в брюшину. Старыя вороны летают, куркают и говорят: «Омман». Молодые воронёнка летают и говорят: «Обед». Прилетел молодой воронёнок и начел эту у́пать клевать. Иван Водович и хватил этого воронёнка себе в руки. Летат у воронёнка мати, просит воронёнка спустить. Говорит Иван Водович: «Слетай за тридеветь морей по живу воду в колодеч, тогда спущу воронёнка». Говорит воронёнкова мати: «Я не могу тебе воды принести, у меня не в чём». — «Опустись на землю, я тебе подвежу под махала две бутылы, в том принесёшь». Опустился ворон на землю, привезал ей Иван Водович по бутылы под то и под друго крыло, тогда полетел ворон по живу воду. Прилетат ворон к колодцу, в котором жива вода, у того колодца солдаты часовы караулят, стоят. Ворон опустилса на землю, стал поку́ркивать и погра́ивать. Солдаты чесовы таковой птицы не видали. «Ах кака птичка, сама сызая, под махалами светло», — и хотели эту птичку поимать себе на посмотреньё. Этот ворон их стал от колодца отманивать. Тогда ворон отманил, змахну́лся, слетел и полетел в колодеч; в колодеч упал и почерпнул живой воды в бутылы; солдаты чесовы бежали, бежали, хотели с ним управится, ворон раньше их вылетел. А Иван Водович некуда от лошеди не отходил, всё дожидал ворона. Прилетел ворон и говорит: «Получай, Иван Водович, живу воду». Иван Водович отвязывал бутылы, а воронёнка на мелки ушинки розорвал. Тогда начал воронёнка складывать, как воронёнок был; склал воронёнка и притя́пкал (прихлопал рукой, штобы было покрепче), тогда из бутылы этой водой ворона измазал, и стал ворон жив и здоров. И тогда отпускал Иван Водович эту ворону и сказал: «Спасибо, ворон, сослужил ты мне службу». Тогда пошёл ко своему брату-родителю. Приходит и смазыват горючей камень; раз смазал — камень подрогнул, другой смазал — Фёдор Водович на ноги стал. Говорит Фёдор Водович: «Фу-фу-фу, долго спал, да скоро стал». Говорит Иван Водович: «Здравствуй, Фёдор Водович, родимый брателко, кабы не моя голова, тебе бы боле не восстать». Тогда пошли они в тот город, из которого за птицой угнались. Приходят в тот город и стречает их народ с честью, с радостью, и не можут их признать, которой зеть — оба одинаки. Тогда Фёдор Водович поступил во свое место, ко своей жены, ко своему батюшку царю в том царсве жить. А Иван Водович со своим братом распростилса и поехал ко своей матушке родимой во свое царсво.
(Рассказано Чупровым Алексеем Васильевичем)
Ончуков Николай Евгеньевич. Северные сказки: Архангельская и Олонецкая гг. СПб. 1908.