Не беленький снежок
На талу землю напал,
Уж как мой-то милой
Со добра коня упал,
Упал да лежит,
Никто к нему не бежит.
Его прежняя сударушка
Похаживала,
Частешенько на милого
Поглядывала:
«Вставай, милый, не лежи,
Коня в седле не держи,
От колечка отвяжи,
От такова, от витова,
От серебрянова,
Переточенного,
Позолоченного!»
На коня дружка сажала,
Я подсаживала,
Ему наказывала:
«Ты поедешь, мой любезной,
На чужую сторону:
На чужой ли на сторонке
Не загуливайся!
На хороших, на пригожих,
Не заглядывайся!
Что хорошия, пригожия,
Тебя высушили,
Из белого из лица
Румян вывели.
Что и черная грязь —
То старухи у нас;
Что и белая капустка —
То молодушки у нас;
Что лазоревый цветок —
Красны девушки у нас;
Что гнилая-то солома —
То ребятушки у нас».
На гнилую-то солому
Ныне честь пришла:
Что гнилая-то солома
Ныне женится,
А лазоревый цветок
За них замуж идут;
Гнилая-то солома
На кроватушке лежит,
А лазоревый цветок
У кроватушки стоит,
У кроватушки стоит,
Сама плачет, говорит:
— Уж ты друг, прости!
На кровать меня пусти!
— Я тогда тебя пущу,
Когда три кожи спущу.
— Хоть и три кожи спусти —
На кровать меня пусти!
Записал студ. И. А. Никольский в с. Кушалине Тверской губернии.