У Василья, царя турецкого,
Турецкого Василья, цареградского,
Заводилось тут пированьё-столованьё,
Пированьё-столованьё — почесен пир,
Про многих тотар — людей поганыих,
Про тех купцей — людей торговыих,
Про тех мещан толстопузыих.
Все на пиру тут пья́ны-ве́селы.
Выходит Василий, царь турецкия,
Он ходит по гридни по светлоей,
И он по той же по середы кирписчатой,
Он бы ножку о ножечку похлапыват,
Каблук о каблук поколачиват,
Он веселыма глазами везде розглядыват,
Он умильную речь разговариват,
Он умильную речь, тихо-смирную:
«Еще хто мне-ка найдет невесту зарученную,
Как по-руському назвать — жену венцяльную,
А по-нашему назвать — супружницю,
Тому дал бы я города с пригородками,
Тому дал бы я села со деревнями».
Тогды ставал Торокашка на резвы ноги́:
«Я найду тебе невесту зарученную, —
Суряди-ко мне-ка нов черлен карабль!
У того у царя у Соло́мона
Есть у него жена прекрасная,
А Соло́мона дома не случилосе:
Уехал Соло́мон на три годика
На те на тихи вёшны заводей
Стрелять серых малых уточек
И на заводях белых лебедушек,
Распрошшался со своей молодой женой».
Сурядили тогда нов черлен карабль.
Торокашка гость Замореник,
Он берет свою дружинушку хоробрую,
Берет казаков преудалыих,
Двенадцеть добрых молодцев.
Всякой берет с собой провизию:
Берёт с собой зелена вина,
Для коне́й берет пшена белоярова,
Берёт воды сладкой медовой сороковками.
Заводил Торокашка на черлен карабль
Всех своих удалых добрых молодцев.
Стали отправлятца во синё морё:
Поклали сходенки дубо́вые,
Вытегали якорьки булатные,
Роспускали паруса канифасные —
Побежал Торокашка тогды за морё.
Деничёк бежит он до вечера,
Бежит тёмную ночь до бела́ света,
Вто́рой день бежит он до вечера,
Бежит тёмну ночь до бела́ света,
Третий день бежит он до вечера,
Бежит тёмную ночь до бела́ света.
Выходил Торокашка на черлен карабль,
И смотрит он в трубочку подзорную:
Завидел он город царя Соло́мона.
Подбежали они к гавани кора́бельной,
Опускали паруса канифасные,
Пометали тогды якори булатные,
Кладут они сходни концом на́ берег.
Снарядилса Торокашка гость Замо́реник,
Надевал на себя платьицо хорошое,
Отправилса он в город царя Соло́мона
И заходит во ограду царскую,
И заходит тогда в гридню светлую,
Где сидит царица царя Соло́мона.
«Здравствуешь, царица царя Соло́мона!» —
«Здравствуешь, удалой доброй молодец!»
Стал он с ней розговаривать:
«Уж ты ой еси, царица царя Соломона!
Тебе милости просим на черлен карабль
Посмотреть наши товары заморские,
Заморские товары, разноличные!»
Посулилась она ему придти на черлен карабль,
Отдала ему таково слово.
Суряжаетца она на черлен карабль,
Одеваитца во свое платье цветное,
Берет она с собой слуг верныих.
Отправляетца она на черлен карабль.
Идет она на черлен карабль,
Заходит она на черлен карабль,
Заводит своих слуг верныих.
Заводил он ей в гридню светлую,
Угошшать стал ей напитками разноличныма,
Поил ей чаем-кофеём.
Немного поры-время миновалосе,
Заспала тут царица в гридни светлоей,
Они согнали тогда слуг с черлена́ карабля́.
Он торопит свою команду подручную:
Обирают сходенки дубовые,
Вытягивают якори булатные,
Роспускали паруса канифасные —
Побежал Торокашка и за́ море.
Бежат они денечек до вечера,
Бежат темную ночь до бела́ света́,
Вто́рой день бежат они до вечера,
Бежат темную ночь до бела́ света́,
Третий день бежат они до вечера,
Бежат темную ночь до бела́ света́ —
Видно стало турецкий град.
Проснуласе царица царя Соло́мона,
Выходит она на черлен карабль.
«Уж ты ой, Торокашка, гость Замореной!
Еще что у вас в городу за пыль стоит?»
Говорит Торокашка, гость Замореной:
«Это нам, говорит, на пир варя́т,
Варя́т это нам кобылетину,
А жарят нам жеребетину!»
Прибегали они в гавань карабельную,
Опускали паруса канифасные,
Пометали якори булатные
И поклали сходни кончём на берег.
Выводил Торокашко за праву руку
Роспрекрасную царицу царя Соло́мона.
Встречат их Василий, царь турецкие.
Он берет княгину за белы руки,
Человал он ей в уста сахарны:
«Здраствуешь, моя княгина первобрашная!»
Повел он ее в свой дом царской,
Идёт Торокашка, гость Замореной,
Идёт сзади дружинушка хоробрая
Со того ли черлена нова карабля.
Завелса у Василья почесен пир:
Пьют все, едят, потешаютца,
Промежду себя они хвалятца.
Пировали-столовали челы суточки,
Челы же сутки просыпалисе.
Немного поры-время миновалосе,
Приехал Соло́мон-царь
Во своё ли царство Соломоново,
Приехал ко своим палатам царскиим —
Не встречат его молода жена,
Со слезами стречают его слуги верные:
«Уж ты ой еси, Соломон-царь!
Приезжал Торокашка, гость Замореной,
И увез твою жену верную!»
Заходил Соломон в гридню светлую,
Заходит, пове́ся буйну голову,
Заходит, поту́пя очи ясные.
Немного поры-время миновалосе,
Не много, не мало — трои суточки,
Снарядил Соломон нов черлен карабль,
Набрал своих казаков преудалыих,
Двенадцеть добрых молодцев
И двенадцеть коней добрыих,
Нагрузил он всякой провизии,
Сурядил свою команду на черлен карабль.
Обирали они сходенки дубовые,
Вытягивали якори булатные,
Роспускали паруса канифасные,
И отправилса Соломон за синё морё.
Попало ему погодье благополучное,
Благополучное, пособно-быстрое,
Да он скоро перебралса за синё морё,
Недалеко бежит он от царства Турецкого.
Спустил он паруса канифасные.
Глядят там люди много с пристани:
«Несет, говорят, судёнышко розбойное,
Розбойное судно ошельмовано,
Все паруса, видно, оборваны!»
Пробежали мимо города турецкого,
Подняли паруса канифасные,
Нашел он себе местицё удобное,
Подвалилса он тогды к берегу,
Опустил свои паруса канифасные,
Пометали они якори булатные,
Клали сходни концом на берег.
Тогды сказал он своей дружинушки хороброей:
«Уж ты ой еси, моя дружинушка хоробрая,
Вы мои казаки преудалые!
При последнем поры, при времени
Закричу я вам во турий рог,
Во турий рог во первой раз —
Вы седлайте-уздайте коней добрыих!
Я во вто́рой раз сыграю во турий рог —
Вы седитесь на своих коней добрыих!
Я в третий раз сыграю во турий рог —
Гоните тогда по чисту́ полю,
Гоните вы скоро-на́скоро:
Приходит мне последня пора-времечко».
Тогда Соломон отправляцца стал:
Берет он с собой сумку подорожную,
Взял себе в руки тросточку,
Пошел он каликой перехожею.
Дошел он до города турецкого,
Идёт Соломон мимо царской дом —
Увидела его жена прежная,
Посылала она слуг верныих:
«Идите, мои слуги верные,
Ведите калику перехожую!»
Пошли тогда слуги верные,
Остановили калику перехожую,
Повели его тогды к жены прежнеей.
Заходил он в ейну гридню светлую,
Во те же палаты царские.
Как Василья вдруг дома не случилосе.
Повалила она его на кровать пуховую,
Закрыла периной пуховою.
А немного поры-время миновалосе —
Приехал Василий, царь турецкие,
Стал он чай-кофей кушати,
С молодой женой розговаривать.
«Уж ты ой еси, Василий, царь турецкие!
Был бы здесь Соло́мон-царь,
Чего бы ты с им стал делати?» —
«Есть у меня сабля вострая,
Новая сабля, необновлена,
Обновил бы я ей по белой шеи!»
Скакал Соломон со кроваточки тесовоей,
Из-под той же перины пуховоей:
«Уж ты ой еси, Василий, царь турецкие!
Не казнят нонче царей — больше вешают!
Уж ты ой еси, Василий, царь турецкие!
Ты сработай тележку двоеколую,
Ты сделай мне-ка рель превысокую,
Ты повесь три петелки шелковые:
Перву петелку — шелковую,
Втору-то петелку — пеньковую,
Третью-то петлю — ту уж липову.
Во шелковую я положу буйну голову,
А во пеньковую положу руки белые,
А я во липову положу ноги резвые!»
Приготовили ему тележку двоеколую
И сделали рель превысокую,
И повесили три петелки шелковые:
Первую петелку — шелковую,
Вторую петелку — пеньковую,
Третью-то петелку — липову.
Выходил Соло́мон вон на улицу,
Выходил Василей, царь турецкие,
Выходила его молода жена,
Идет Торокашка, гость Замореный.
Садилса Соломон на тележку двоеколую,
А Соломон едет, старину поёт:
«А колёско бежит, друго катитца,
А третьё колесо не оставаитця!»
Привезли его к рели превысокоей,
Ко той же казани ко смертноей.
На перву он ступень ступил — слово вымолвил:
«Уж ты ой еси, Василий, турецкой царь!
Ты позволь мне-ка сыграть во турий рог,
Во турий рог мне-ка во первой раз —
Проститця мне с птицами пернатыма,
С тема же зверями со рыскучима!»
На втору ступень ступил — слово вымолвил:
«Позволь мне-ка взыграть ноне во турий рог,
Во турий рог мне-ка во вто́рой раз —
Мне проститця с матушкой сырой землей!»
На третью́ ступень ступил — слово вымолвил:
«Уж ты ой еси, Василий, турецкий царь!
Ты позволь мне-ка сыграть во турий рог,
Во турий рог мне-ка во третий раз —
Мне-ка с белым светом распроститися!»
Говорит его жена прежная:
«Уж ты ой еси, Василий, царь турецкие,
Ты казни его скоро-наскоро —
Обойдёт он хитростью-мудростью великою!»
Увидели тогды: во поле курева стоит,
Курева стоит, дым столбом валит.
Налетели тут его ясны соколы,
Все его удалы добры молодцы,
Скакали со своих коней добрыих,
Захватили Василья, царя турецкого,
Повесили в петлю шелко́вую,
Молоду его жену — во пеньковую,
А Торокашку-гостя — того в липову.
Задавилась его жена прежная,
Он отсек у ей по коле́н ноги:
«Ты с поганым идолищем оплеталасе!»
Отсек он ей по локо́т руки:
«Ты с поганым идолищем обнималасе!»
Обрезал у ей губы по́ роту:
«С поганым тотарином целоваласе!»
(Зап. Леонтьевым Н. П.: 3 июня 1938 г., д. Лабожское Нижнепечорского р-на — от Тайбарейского Василия Петровича, 73 г.)
Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 2: Былины Печоры: Север Европейской России. — 2001.