Во Муроме во городе, в селе Карачарове, у крестьянина Ивана Тимофеевича было чадо малое, чадо
хворое, без рук, без ног. Отец с матерью ушли в поле работа́ть. А к ему пришла старушка просить
мило́стыню ради Христа, по-старинному. А он ответил: «Я не могу подать, рад сам от тебя взять».
Затем она вынела краюшку хлеба, дара божьего, отрезала горбушку ему и той горбушкой помаза́ла
его руки, ноги резвые и скры́лася.
Тогда ставал старой на резвы́ ноги́, почуствовал он себя здоровыим, вышел тогда вон на улицу
и пошел в чисто полё к отцу, к матери. И стал им помогать работа́ть. Они этому удивилися, што у их
сын стал здоров, и потом пошли с поля домой.
Не в долгое время старо́й козак стал просить у отца-матери благословлеиия ехать в стольней
Киев-град посмотреть князя со кнегиной. Тогда дали ему благословления отец с мати. Сказал ему отец:
«Иди на конюшен двор. Там есть глубок погреб, накрыт плитой железной. Эту плиту соймёшь, там есь
конь добрый, этим конём завладашь».
Пошел он на конюшен двор, снял он плиту железну, аки перо (показалось она ему лехкой). Тогда
за́ржал в погребу конь и выскочил вон из погреба. Тогда старо́й схватил его за гриву. Хвост-грива была
у его белая (долго стоял, верно, побелел). Обуздал, оседлал добра коня. И стал проеждять в стольне
Киев-град. Только видели, как он в стремена ступил, только видели, как он на коня скочил, а не видели
поездки молодецкия. Только видели — в поле курёва́ стоит, дым столбом вали́т.
Подъехал он к трём дорогам-росстаням. На этих росстанях стоял столб, на столбе было написано:
«По право́й дорогое поедешь — богатой будешь, по лево́й дороге поедешь — женатой будешь, а по
средней дороге поедешь — живой не будешь».
Думал долго старой, по какой дороги ехать, раздумался: «На што мне, старо́му, богату быть?
На што мне, старо́му, женату быть? Поеду-ка я, старо́й, по дороге, где живому не быть».
На той дороге были три за́ставы великия. Первая за́става ему повстречалася — болота зыбучия
и леса тёмныя. Слезывал он с добра́ коня, взял коня за шолков поя́с. Левой рукой коня ведёт, правой
дху́бья рвёт да мосты́ мостит. И проехал перву за́ставу. Садилса на коня и поеждял вперёд. И подъеждяет
ко второй за́ставе. Видит — стоят мужики новото́кмена. Стали имать его добра коня. Тогда он стал
говорить: «Ох вы, мужики новото́кмена! Бить мня не́ за што и грабить нечего, только есь у мня кунья шуба,
которая стоит семьсот рублей».
А мужики стали пуще приниматься, штобы с его содрать. Тогда соскочил старой со добра коня
и схватил мужика новотокмена, который был побольше и потолще, за резвы́ ноги́ и стал мужиком
помахивать, и стал мужиков побивать. Пра́ву руку махнёт — лежит уличя, леву руку — так с переулками.
И всех перебил до единого. И оттуль поехал вперёд.
Видит он: гнездо Соловья сына Рахматова, которо стоит на двенадцети дубах, на тринаццетом
подду́бушке. Засвистал этот Соловей по-змеиному, заревел по-туриному. Пал у старого добрый конь на
колени. Соскочил старо́й с добра́ коня́ и закричал на него: «Ох ты ой еси, конь да травяной мешок!
Не слыхал ты граю вороньего, свисту змеиного, крику звериного?» Вынел тогда старой свой ту́гой лук
и калену́ стрелу и направил свою калену́ стрелу́ в Соловья сына Рахматова. Полетела его калена́ стрела
в Соловья и попала Соловью прямо в правый глаз, и повалился Соловей с дуба́ прямо как овсяный мешок.
Взял Илья Соловья, привезал к сбруе лошадиной и поехал дале. Увидели Соловья сына Рахматова молода
жена и дочери его. Дочери говорят: «Везёт Соловей мужика». А жена говорит: «Дети, неправду говорите,
мужик Соловья везёт». Выбегали вон на улицу, просили оставить им Соловья, обещали злата сколько
надобно. Отказалса старой: «Не надо мне вашего злата-серебра. Повезу Соловья в стольне Киев-град».
Приехал он в стольне Киев-град к той ко грине кнеженецкоей. Слезавал он со добра коня, привезал
коня к дубову столбу, к дубову столбу, к золоту кольцу. И пошёл он тогда во гриню княжецкую. Зашёл
он в гриню княжецкую. Богу помолился, поклонился во все стороны, князю со кнегиней во особицу.
В это время у князя Владимира вёлся почесен пир. Посадили его за дубовый стол попить да поисть
с пути, с дорожецьки. Стали его выспрашивать: «Откуль ты, добрый молодец?» Отвечал он им: «Я из города
из Мурома, из села Карачарова, сын Ивана Тимофеевича». — «Покуль ты шел, добрый молодец, покуль
ехал?» — «Я шел-ехал премой дорогою в стольней Киев-град». — «Как ты мог проехать, потому што
дорога залегла ровно тридцеть лет, ведь три за́ставы на ей великия?» — «А я проехал прямо, в сырых
местах болотистых мосты намостил, мужиков новотокменых побил, Соловья-разбойника сюда привёз».
Тут все зрадовалися и захотели посмотреть Соловья, сына разбойника. Пошли вон на улицу смотреть
Соловья сына разбойника. Тогда сказал Илья Муромец Соловью сыну разбойнику: «Засвисти ты
полу́свистом, зареви ты полу́ревом». А Соловей-разбойник обратно заревел во весь рёв и засвистал во
весь свист, ажно сыра мать земля задрожала. Все попадали. А князя с кнегинею старо́й козак он в руках
продержал. Осердилса Илья Муромец и убил Соловья-разбойника. (Больше ничего не знаю.)
(Зап. Астаховой А. М.: 5 июля 1929 г., сел. Усть-Цильма — от Поздеева Ивана Петровича, 64 г.)
Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 1: Былины Печоры: Север Европейской России. — 2001.