Чо ни била берёза к зимли клоницьця, — преклоняицьця Илья к ронным родителям, просит, знацит, ён у них бласловеньиця на вики нерушимого: «Ты бласлови меня, роннай батюшка, со родимой моей матушкой, на чюясую сторону ехатьци, на слузьбу царскую, у государевы полки». Тута наказывает ему батюська и родимая его матушка: «Ты, родимоё нашо дитятко, ты поедешь на цюжую сторону, ты не пей горькой водочки, не гуляй»… Попрошьшялся Илья с отцом-матерью, садился на своего добра коня, поехал ето он усе по дорожке прямоезжай, через степи широкия, через горы высокия, через лесы дремучия, через грязи топучия. Прослышаў Соловей Разбойник, чо, знацит, едет казак Илья, задумал его ограбиць. Илья-то брал ружье, да и стрелял разбойнику у правой глаз.
Вот и вся. Може, правда была, а можа, и врут.
(Зап. А. В. Пруссак летом 1914 г. на верхней Ангаре, в с. Суховское, ныне Иркутская обл.)
Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока, 1991.