Еще́ ехал Илеюшка из Цернигова,
Ах, еще́ тою дорожкою премоезжею:
Заросла была дорожка ровно тридцеть лет,
Ах, еще́ не было проезду молодецького,
Еще́ не было проле́ту соколиного.
Как поехал Илеюшка из Цернигова,
Он поехал, Илеюшка, от заутрени,
Да пришлось Илеюшке повстре́тить же:
Как С’ловьюшка сидит на девети дубах.
Он подъехал, Илеюшка, ровно за семь вёрст.
Он свиснул, Соло́вьюшка, ровно в полсвиста —
Как упал у Иле́юшки на коле́нци конь!
Тог̇да хло́пнул Илеюшка добра́ коня,
Он и хло́пнул его по круты́м ребра́м:
«Уж ты конь, мой конь — тровяной мешок!
Уж ты сам с собой похваляишьси,
Уж ты мной ли, конь, подпираешьси.
Неужели ты, конь, не слыхал того,
Да того ли, конь, пёрдыма бабьего?»
Ах, тог̇да же Илеюшка брал ту́гой лук,
Он накладывал, Илеюшка, калену́ стрелу́,
Еще́ той же стрелы́ приговаривал:
«Ты лети́-ко, лети́ да калена́ стрела,
Еще́ прямо лети да Соловьюшку,
Да Соловьюшку лети́ прямо в пра́вый глаз,
Да лети́-ко-се, стрела, прямо в пра́вый глаз!»
Тут свалилса С’ловьюшка с девети дубов.
Как наскакивал Илеюшка на Соловьюшка,
Тут брал С’ловьюшка Илеюшко,
Он прикаивал, Илеюшко, к седёлушку,
Уж к тому седлу ко черкасьскому.
И заскакивал Илеюшка на добра́ коня,
И поехал Илеюшка ровно в Киёв-град.
Ах, он приехал, Илеюшка, в стольный Киёв-град,
Он приехал к обедни воскресеньскую.
Он заходит во церковь, да во Божью́ церко́вь,
Богу молитса Илеюшко по-учёному,
Еще́ крест кладёт по-писа́ному.
Да подходит к Илеюшку Владимер-князь,
Да говорит князь таково́ слово́:
«Уж ты здраствуй, доброй молодец!
Ты кое́й земли, кое́й ро́дины,
Ты коёго отця, кое́й матери?» —
«Ах как не умной, князь ты Владимёр же!
Теперь не то поют, не то слушают:
Как поют теперь обедню воскресеньскую,
Как слушают пеньё церковное!»
Тог̇да отошол князь от Илеюшки.
Ког̇да отошла обедня воскресеньская,
Тут пришол князь к Илеюшке:
«Ну, пойдём, гость, ко мне пообедати!»
И пошли же они из Божье́й церквы́
Как ко князю Владимеру пообедати.
А подходят уже ко дому княжеску —
Говорит ле Илья да таково́ слово́:
«Уж и ты князь, князь Владимер ле!
Как куда же мне веза́ть добра́ коня?» —
«Ты вежи́-ко, гость, ко сто́лбышку,
Ко сто́лбышку, ко точёному,
Ко коле́чушку ты вежи ко золочёному!»
Да заходят же ведь гости во гринюшку,
Все бог̇а́тыри сидят за столом давно́.
Они все же сидят да по редо́цику,
По редо́цику сидят, да по заслуги же:
Уж старой-то сидит во своём месте,
А ещо мла́дшой сидит всех пониже ведь.
А садилса Илеюшка на суты́цки же.
Ах, и еще́ шол князь в тёмны по́греба,
Тут и брал князь бра́тыню медную,
В котору входило, бра́тыню, полтора ведра,
А не много, не мало — да полтора ведра.
Он и нёс эту братыню к гостю же —
Ах, выпивал Илеюшка на еди́ный дух.
Он и за второй братыней побежал, князь Владимер, —
Ах, выпивал Илеюшка втору́ ведь он.
Пошол ведь князь за тре́тей же,
Он приносит браты́ню третью же —
Он выпил половину третьей братыни.
А как подсел князь близ к Илеюшки:
«Ты откуда ле, удалый добрый молодец?
Ты кое́й земли́, кое́й матери?»
Тог̇да сказывать стал Илеюшка таково́ слово́:
«Я из того из города из Мурома,
Из того же села Карачарова». —
«Ах, ты куда же едёшь, куда путь держишь?» —
«Ах, еще́ еду, еду в стольней Киев-град,
Постое́ть я еду за Киёв же,
Послужить я еду Божьей церкви тут,
[Постоять за веру православную»]! —
«А какой же ехал ты ноньче дорожецькой?» —
«Уж я ехал дорожкой премоезжую:
Заросла дорожка ровно тридцать лет,
А еще́ не было проезду молодецкого.
Я проехал из Чернигова от заутрени,
Я проехал в Киёв-град да как к обедёнки».
(Кругом-то надо ехать было три месеца.)
Они тогда и засмеялись все:
«От того ле вина ты нажогалса —
Еще́ стал ты хвастать да захвастывати!» —
«Ах, вы пойдёмте, товарищи, на красно́ крыльцё!
Я привёз Соловьюшко нонь,
Он прикован у меня у седёлушка!»
(Они не верят тут!)
А они стали ведь да ещо вон пошли,
Тут князь с има́ ведь — Владимер же,
Еще́ вышла тут Опраксея Васильёвна.
А подходил же Илеюшка к добру́ коню
И приказывал Соловеюшку:
«Уж ты свисни, Соловеюшка, ровно полсвиста!»
А засвистел Соловеюшка ровно полсвиста —
Еще́ старые строеньичка посыпались,
Все бог̇атыри с крыльця свалилисе.
Ухватил Илеюшка князя под пазуху,
Ещо князя под пазуху под правую,
Кнегиню-то взял всё под левую.
Надувалса С’ловьюшко ведь в по́лон дух,
[Засвистел Соловьюшко] во весь ведь свист.
Ах, просил же князь Владимёр Илеюшку:
«Ты уйми́-ко-се, гость, такова́ гостя́!»
А Соловьюшко надуваетса в по́лон дух.
Потом Илеюшка взял свой меч-сашку и срубил Соловью голову. Тем и окончилось. (Более всё.)
(Зап. А. М. Астаховой 13 июля 1928 г.: д. Малые Нисогоры Лешуконского р-на — от Поздякова Ивана Ивановича, 57 лет.)
Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 3: Былины Мезени: Север Европейской России. — 2003.