Да было во городи в Романови —
Ище был-жил Микита-то Романовиць.
А состарылса Микита — да и преставилса.
Как осталась у Микиты дак любима семья,
Любима-та семья — да молода жона,
Как осталось у Микиты да цядо милоё,
Ище милоё цядышко любимоё,
Молодой ле тут Добрынюшка Микитиц млад.
Ище стал ле тут Добрынюшка на возрости,
Быдьто младой есён сокол на возлети.
Он и просит у матушки бласловленьиця:
«Бласлови-тко меня, мамушка родимая,
Мне-ка съездить, Добрынюшки, во цисто полё —
Посмотреть мне, Добрынюшки, людей добрые,
Показать мне, Добрынюшку, самому себя!»
Как дават ле ему да бласловленьицо:
«Ты поедёшь, моё дитятко, во цисто полё
Ты ко синёму морю да ко студёному,
К самофирю, белу каменю, ко Латырю.
Как захоцицьсе, дитятко, купатисе —
Ты купайсе, Добрынюшка, на первой струи,
Уж ты плавай, Добрынюшка, на второй струи,
Ты не плавай, моё дитятко, на третью струю:
Как третья-та струя да тут отностива».
А пошол ле Добрынюшка на конюшин двор;
Выбирал тут Добрынюшка коня доброго;
Он седлал ле, уздал да скоро-наскоро,
Он двеннаццэть подпружинок подстегивал,
Он триннаццэтую церез хребётну сте<п>ь,
Он не ради басы — да ради крепости.
Только видели: Добрынюшка в стремяна ступил,
А не видели поезки да богатырьскоей.
Как приехал Добрынюшка во цисто полё
Как ко синёму морю да ко студёному,
К самофиря, белу каменю, ко Латырю.
Он ведь ставил коня да ко сыру дубу.
Скиновал он своё платьё да богатырьскоё,
Ище клал тут он платьицо под сырой дуб,
Оставлял на буйной главы пухов колпак.
Ище плавал Добрынюшка на первой струи,
А плавал Добрынюшка на второй струи.
Боготырьско-то серьцё заплывьциво:
Выплывал тут Добрынюшка на третью струю.
Как третья-та струя была относлива:
Отнёсло тут Добрынюшку на синё морё
Как под горы-пешшоры да к Змею лютому.
А не темная туця да накатиласе,
Как не оболоко да навалилосе —
Налетело Змеищо да зло Горынищо.
Ище сам он говорит да таковы слова:
«Как святы оцци писали, да прописалисе:
Как сказали: „От Добрынюш[к]и Змее смерть прыдёт”,
А тепереце Добрынюшки смерть случаицьсе!»
Говорыл ле тут Добрынюшка таковы слова:
«Уж ты ой еси, Змеищо да зло Горынищо!
А над нагим ругацьсе — да що над мёртвым же:
Ище дай-ко мне выплыть да на крут бережок,
Ище дайте мне, Добрынюшки, поправицьсе!»
Выплывал тут Добрынюшка на крут бережок,
Зацерпал тут пухов колпак полон пяску,
Ище шиб он Змеища по хоботам —
Он отшиб у люта Змея три хобота,
Ище пало Змеищо да на сыру землю.
Как садилсэ Добрынюшка на люта Змея,
Он ведь хоцёт пороть да груди церныя,
Он ведь хоцёт вымать до ретиво серьцё.
Говорит тут Змеищо да таковы слова:
«Не пори-тко мои да груди церныя,
Не вымай-ко моё да ретиво серьцё.
Подарю тебе подароцьки великия:
Подарю тебе рубашику полотняну —
Ище ввек та рубашка да не износицьсе;
Подарю тебе сапожки сафьяныя —
Ище ввек сапоги эти не истопцюцьсе;
Подарю я тебе да тут добра коня;
Подарю я ле тебе да красну девицю,
Ище князю Владимеру племянницю!»
Роспорол тут Добрынюшка груди церныя,
Как вымал тут Добрынюшка ретиво серьцё.
Он розрезал ведь тулово Змеиноё
Как во те же цереньё да во ножёвоё —
Розмётал он по далецю цисту полю.
Ище взял тут Добрынюшка добра коня,
Ище брал тут Добрыня да красную девицю.
Они сели на добра тут коня, поехали
Ко своей ле он матушки родимоей.
Ище были тут радости великия!
(Зап. А. Д. Григорьевым 3 августа 1901 г.: д. Тигля́ва (Тигля́ева) Юромской вол. — от Мартю́шиной Парасковьи Ивановны (урож. д. Кельце́м Гора), 58 лет, по свидетельству исп., 64 лет — по метрическим записям у священника.)
Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. Т. 3: Мезень. СПб., 1910.