Родился Добрынюшка сын Никитич,
Вырос он до семнадцати лет,
Стал у матушки просить добра́ коня,
Со двенадцати цепей, со двенадцати ро́звезей:
Приохотилось съездить на чисто́ поле,
Охота съездить на заставу богатырскую.
Стояло на заставе тридцать три бога́тыря.
Говорит ему матушка родимая:
«Ой, дитя мое молодёшенько,
Ехати на заставу теби ранёшенько!»
Отвечает Добрыня Никитич:
«Дай коня, матушка, отцовского,
Охота посмотреть заставу богатырскую!»
Давала матушка разрешеньицо
Выбрать коня, какого хочетца.
Радёшенек побежал на конюшен двор,
Выбрал себе коня доброго,
С двенадцати цепей, с двенадцати розвязе́й,
Наклал на него узду тесмя́ную,
Наклал седло булатное,
Обуздал его с двенадцати ремней,
Тринадцату седлал не для красы, для ради крепости.
Тогда снарядилсе Добрыня Никитич млад,
На коня скочил, в стремена ступил,
Распростилсе он с маменькой родимоей,
Погонил он в чисто поле, во раздольицо.
Посмотрел в подзорну трубочку,
Посмотрел в сторонку западну,
Увидел: едет там поле́ница преудалая,
Ездит да стрелоцкой постреливат,
На богатырску заставу заехала,
Над заставой насмехаетца,
Над Добрынюшкой улыбаетца.
Разгорелось сердце молодецкое,
Расходилась у Добрыни сила богатырская.
Погонил он на поле́ницу уда́лую,
На ту он Анну Папичну.
Съехались они во чисто́м поли́,
Схватились они дратьца-ратитьца.
Бились-ратились двое суточки,
Не пили, не ели и не кушали,
Не ранили друг дружку, не кровавили.
Схватились оны на востры́ копья,
Не ранили друг друга, не кровавили.
У копей руцки извихалися,
Копья в руцках поломалися;
Схватились они в рукопашный бой,
Боролись они три часа.
Вот дала ему потяпушу,
Взяла его в кожа́н мешок поло́жила,
Повезла его на заставу богатырскую —
Не пошел ее богатырский конь:
«Не могу везти две силы богатырские!»
Говорит тут Анна Папична:
«Кто есть ты, богатырь какой?
Если старо́й — отец мне будь,
Если ро́вня мне — возьми в замужество».
Говорит Добрыня Никитич ей:
«Я молода детина, лет семнадцати,
Будь жена — слуга верная».
Тут отомкнула она кожа́н мешок,
И посватались, и взял он ей в замужество.
Говорит Добрыня Никитич:
«Ой ты, девушка молодёшенька,
Замуж итти еще ранёшенько,
Поживи еще три годика,
Погуляй еще по нашей за́ставы,
Друг дружку чтоб не ранити, не кровавити».
Прошло времецко три года, как три часа.
Говорит он маменьке родимоей:
«Взял благословление женитьца на Аннушке на Папицной».
Говорит он маменьке родимоей:
«Я нашел невесту богосужену,
Во чисто́м поле богаты́рицу уда́лую.
Силушкой едва не сильней меня,
Смётушкой едва не сметней меня,
Обещал ей я в замужество взять,
Обручился я золотым кольцом».
Дала матушка ему благословленьице,
И женился Добрыня Никитин сын.
Живет с молодой женой уже двенадцать лет.
Вдруг им горе приключилосе,
Поднялся неверный враг,
Неверный враг, силы множество.
Пишет им пакеты строгие,
Просит силы от их многие,
Разорить хотят всю святу Русь.
Взял Добрыня у матушки благословленьице
Ехать в бой ему во чисто́ поле.
Наказыват наказы строгие
Своей молодой жены.
Говорит Добрыня Никитич:
«Поеду я во чисто́ поле, во раздольице,
Битьце-ратитьце с силой неве́рноей».
Сослужил молебен во пятьсот рублей,
Чтобы мог побить врага неверного.
Говорит жены, слуги верноей:
«Останься ты, молода́ жена,
Не приеду, может, три года́,
Не ходи ты до меня в замужество;
Не приеду, может, шесть лет,
Тогда можешь идти в замужество,
Ведь ты молодёхонька, зеленёхонька,
Только не ходи за Олешу Поповица,
Не ходи за бабьего насмешника».
Распростились с Добрыней, прослезилисе.
И проездил Добрыня три года́.
Не приехал Добрыня и шесть годов,
Не приехал Добрыня и двенадцать лет,
Ни вести нет, ни па́вести,
Ни писем нет, ни грамотки.
Приехал Олеша Попович из чиста́ поля,
Стал на его жены свататьца
И принес ей ве́сти невесёлые,
Рассказал он молодой жены:
«Ехал я по чисту́ полю,
Видел Добрыню мертвого.
Лежит он во чисто́м поли́,
Буйна голова его прострелена,
Через волосы проросла зелена́ трава́,
Расцвели цветы лазо́ревы»,
Стал опеть Олёша свататьца,
Стали отдавать молоду́ жену
За того Поповича хвастливого.
Делают рукобитьицо,
Пропивать стали, отдавать.
Стоит Олёша со сватьями за столом дубо́выим,
Получить хоцет молоду́ жену.
Тут народы все скопилисе,
Все над ей прослези́лисе:
Добрынюшку всем жалко стало уж.
Вдруг бежит тут скоморошина,
Не спрашиват у дверей придверников,
Не спрашиват у ворот приворотников,
Несет в руках гусельцы веревчаты,
Сам садитца на порожицок,
Сам говорит таково́ слово́:
«А можно ли сыграть скоморошину
Для свадьбы в гусельцы,
Гусельцы да веревчаты?»
Говорит тут солнышко Владимир-князь:
«Поиграй при свадьбы, сколько хоцетце».
Заиграл скоморошина во гусельцы.
Заплясали все до единого.
Говорит тут Анна Папична:
«Зано́яло во мне ретиво́ сердцо́,
Заиграл скоморошина, как мой муж родной.
Сыграй, скоморошина, во второй разок,
Подам тебе цару зелена вина».
Заиграл второй раз скоморошина,
Все люди тут заплакали.
Просит она у солнышка Владимира
Подать скоморошины цару зелена вина.
Дали разрешеньицо, понесли скоморошины.
Говорит таковы́ слова́:
«Пей, скоморошина,
Ты играл, как мой прежной муж,
Прежной муж да Добрынюшка».
Попросил скоморошина подать цару ей ответную.
Разрешили подать ему цару зелена́ вина.
Во цароцки будто огнем горит,
Как клюцом кипит.
Спустил во цару именно кольцо
И говорит таковы́ слова́:
«Пей до дна и найдёшь добра!»
Выпила княгиня зелена́ вина,
Увидала свое именно́ кольцо,
Схватила его за белы́ руки́:
«Не тот жених, кто во́зли меня,
А тот мне суженой, что против меня».
Схватила за белы́ руки,
Поцеловала в уста саха́рные.
Остался Олеша расстроенной,
Расстроенный Олеша, неуспокоенной.
Все на пиру взволновалисе,
Взволновалисе все, на его поругалисе:
«Не дай Бог свадьбы Олешеньки!»
Дал Добрыня Олеше потяпушу:
«...с тобой, с твоей выслугой,
Не бери вперед ты чужих жен».
Олеша пошел едва живой.
Добрыня жил до старости с молодой женой.
(Зап Беловановой А. В.: авг. 1942 г., д. Трусовская Усть-Цилемского р-на — от Носовой Анастасии Артемьевны, 67 лет.)
Былины: В 25 т. / РАН. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — СПб.: Наука; М.: Классика, 2001. Т. 1: Былины Печоры: Север Европейской России. — 2001.