Алеша Попович, Еким Иванович,
Ездят по полю два удалые молодца,
Они подъезжали ко крестику
И богу помолилися,
А … головы приломилися.
— Ну поедем, Яким, во Кестрень-город.
Алешенька попович…:
Во Кестрени-городе делать нечего,
Там есть девки и бабы,
Приманчивые по-пустому,
А мы заваляемся,
И пойдет слава про нас нехорошая.
— Ну поедем во Пучин-город,
Там во Пучень-городе есть сильные и богатые,
А нам с ним ездить не наездиться.
— Алешенька Попович,
Поедем лучше на Киев-град,
Киев-град Змей Тугарин завладел,
Солнышко Владимера на придворнички взял.
— Ты пошто, Яким, давно мне не сказывашь?
Они поехали во стремя стремя,
Буржемецкими копье об копье,
А богатырскими плечо об плечо.
Они попляску давали молодецкую,
А они ускоки-то давали богатырские,
А они поездку держали-то во Киев-град.
Добрых коней они не привязывали,
Да и не приказывали,
А у ворот они не спрашивалися.
Отворяли они пято [так!] на пято,
Закрывали они крепко-накрепко,
Уходили они во покой княженетский.
Они крест-то клали по-писаному,
А поклоны-то давали по-ученому,
Они кланялися на все на три стороны,
А душечке Апраксеной на особицу.
— Ах вы, ребята удалые,
Алешенька Попович сын и Яким Иванович,
Вот вам первое место переднее,
А второе место — подле меня,
А третье место, — где вы сами хочите.
Яким садился…
— А ты под самые двери…
И несут они на обед Змея Тугарина,
Двенадцать сильных богатырей,
И посадили его за стол дубовый
И на золотой стул.
И садили ему на колене душечку Апраксену.
Он ее белую грудь утрепливат,
А сахарны уста…
И поднесли ему чару-меру на запивочку
И белу лебедь на закусочку.
— Яким, у моего батюшки
Была корова обжориста,
Она по улице валялася
Да лывой захлебнулася,
От того и смерть случилася.
И Тугарину не миновать!
Солнышко Владимир сказал:
— Не шути, Алешечка, шутками несносными,
А ты шути легкими.
Поднесли ему испекеного быка —
Он вилкой хватил
Да костья назад выхаркнул.
Яким [!] говорит:
— У моего деда [!] ростовского
Була … обжористая,
Она по-под лавочкой каталася и валялася,
Оттуль она косткой подавилася,
Смерть приключилася.
И етому собаке будет такая ему смерть!
Змей Тугарин стрелил вилкой
Алешеньку (в) белую грудь.
Яким не допустил до груди Алешиной
Да и подхватил:
— Алешенька Попович,
Куда же я этот подарок:
Себе ли возьму или назад отошлю?
— Не скверни столы князенетские,
Я сам с ним, со собакой, спереведуюся:
Божья помочь во чистом поле!
Выезжал Алешенька Попович во чисто поле.
Как малая он пташечка,
По полю он перелетыват.
Надлетел над него Змей Тугарин
На бумажных крылышках:
— А где святы отцы писали да прописалися,
А волшебницы, они ворковали-проворковалися:
«Егце будет тебе от Алеши смерть!»
Нонче-то, Алешенька, ты во моих руках!
Захочу я — тебя дымом задушу,
А захочу — тебя пламем обожгу!
Тут взмолился Алешенька Попович:
— Ей, туча грозная, возьми и подмочи
У Тугарина-то крылья бумажные!
И лилася туча грозная на Змея Тугарина
И подмочила бумажные крылушки,
И падал на мать сыру землю.
И подсек вострой саблей Тугарину Змея голову,
И понес он на востре конце копье.
— По полетке и по поездочке
Знатно ясного сокола, —
Душечка Апраксена говорит Якиму, —
Несет Тугарин Алешину голову,
Не ошибается душечка Апраксена!
А по полеточке знатно Алешеньку Поповича,
А несет Змея Тугарина на востром копье голову!
И бросил Алешенька [Попович]
Княгине на белую грудь голову Тугарина:
— Где ты со змеем волочилася и валялася,
А нашего ты князя не … считала,
Не княгиня ты бы була,
Назвал я бы тебя сукой сволочашницой!
— Проходите в покои князенетские!
Говорил князь Владимир солнушко.
— По приезде ты не…
А на отъезде тут нечего!
Сами спорхнули, поднялись.
(Текст записан для В. Г. Богораза неизвестным лицом в 1901 г. в с. Марково на среднем Анадыре (Чукотка))
Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока, 1991.