Щой во стольнём городи во Киеви,
Що у ласкова князя у Владимира
Заводился-поцинался стол, поцесён пир
И на всех-то на князей, на бояров
И на тех-то купцей-то, госьтей торговыих.
И приходит тут Солнышко киевськой:
«Ишше кто бы прибрал мне супружницю,
Кто бы мне прибрал супротивничю, -
Що бы лициком бела была, умом свёрсна,
Що ветром ё да не овеяло,
Щобы соньцом ё да ведь не опекло,
Що оци у ей да ясна сокола,
Щобы брови-то у ёй да цёрна соболя,
Да походка у ей была да павиная,
Тиха рець-та была да лебединая?»
Ишше большой тулеитце за среднёго,
Ишше среднёй-от тулеитце за меньшого, -
И от меньшого Солнышку ответу нет.
И-за того ли-то стола из-за среднёго,
И-за той скамьи белодубовой
Выходил уда́лой доброй мододець,
Ишше на́ имя Дунай да сын Ивановиць:
«Уж ты ой еси, Солнышко стольнё-киевськой!
Благослови слово молвити да рець говорити
Бес той ли платоцьки воровыя,
Бес той ли петелки шелковыя,
Во том ли городи в Киеви
У ласково князя у Владимира.
У того ли короля да Ляхоминьския
Есь у них душоцька Опракса королевисьня -
Що и ветром ё не овеяло,
Що и очи у ей да ясна сокола,
Брови у ей да соболиныя,
Тиха рець у ей да лебединая».
И пошёл тут Дунай сын Ивановиць,
Он засватался он тут за Опра́ксу королевисьню.
Уж скрыцял король да Ляхоминския:
«Вы несите да ко саблю вострую,
Сосеките у Дуная буйну голову».
Принесли ка тут сабельку вострую,
Сосекли тут Дунаюшка буйну голову.
Ишше тут Дунаюшку славу поют,
Ишше тут Дунаюшку старины́ скажут.
Записана А. В. Марковым на Терском берегу Белого моря в с. Кузомени, от Ольги Вопиящиной.