Однажды в рощице гулял я, где пташки порхали одне,
Голосу соловья внимал я, и что-то скучно стало мне;
Тяжело в душе вздохнул я и близко к речке подошел,
Взглянул на дуб: зелены листья, — под тенью сел на бережок.
Луна свой лик изображает в холодной зеркальной воде;
Холодны волны серебристы, а вдалеке пел соловей.
Под кустом сидел бродяга, он слезно плакал и рыдал:
— Или ты про несчастьё знаёшь, любезный, милый соловей!
Иль ты сам по ком страдаешь несчастной участью своей?
Уж ты участь моя, участь, до чего ты довела!
Отца я с матерью лишился, братьев, всех родных сестер,
Жить на чужбину удалился я от краёв своих родных.
Каково-то было сердцу — оставить место, где рожден,
И должен не посещать на веки, судьбой я строго осужден!
Ты, судьба моя несчастна, поколь ты гнать будешь меня?
Иль до самой до могилы, когда закроют мне глаза,
Призакроют тело бело тонким белым полотном,
Призасыплют очи ясны с гор желтым, мелким песком?
Уж ты, Царь ли наш великий, уповаю на тебя:
Взгляни смиренно оком ясным, взгляни на бедного меня!
Я, несчастный, заключенной в тюрьме, в железных кандалах!
С неба звездочка сияет над тюремным над окном,
Меня, мальчишка, освещает в тюрьме лежаща на полу.
Этнографическое Обозрение, кн. XI, 1891, № 4.