Жили два братика, — один богатой, другой бедной. И этот бедной так тощо живет, што шабаш. Был у нево образ Миколая Чудотворца.
— Возьми, — говорит богатому брату, — образ в заклад, а дай мерку ржи!
И он мерку ржи насыпал и образ-от взял. Немного время прошло, бедный брат концилсы, а в это време купецеськой сын искал народа на корабли спрашивать в инную землю. Этот брат богатой, как тот концилсы, услыхал, взял образа и вышел на улицу.
— Исколю, — говорит, — образ Николая Чудотворца, пускай моя мерка пропадает!
А этот молодой детина подходит и говорит:
— Што ты ладишь делать?
— А вот брату, — говорит, — отдал мерку ржи и от нево образ в заклад взял, а он помер. Возьму образ и исколю!
— Отдай, — говорит, — мене!
— Давай деньги, — говорит, — которые брату даны.
Этот взял образа, отдал деньги и отправилсы. Народа никово не мог найти. Идет с образом, и попадается ему старицёк навстрецю.
— Далеко ли, мол, ходил, Иван купецеськой сын?
— А народа искать! Никово не нашёл.
— А возьми меня, — говорит, — с собой?
— Пойдем! — говорит.
— И ты не ишши больше никово. Со мной одни и пойдем; только с тем условием, што сверх барышов што достанем, — то пополам, а барыши твои!
Иван купецеський сын подумал, подумал: «Што сверх барышов достанется, и пускай, — говорит, — пополам!» Согласились ехать.
Нагрузили корабли и сили оба на один корабль, а корабли, как утка с утятам, взади пошли один за другим. И приехали они в инную землю торговать. И взял ён государю там какие подарки нужно, спросить место, где торговать ему. Приносит подарки. Подарков ён не берет, государь.
— А вот, — говорит, — прокарауль мою дочь!
А он ответил:
— Я вот пойду спрошу дедушка!
Приходит он к дедушку и сказывает, што: «Государь моих подарков не взял и заставляет доць караулить».
— Ну, дак што, — говорит, — берись! Сходи, — говорит, — в город, возьми святырь и цитай!
Наказал, знацить, какое цтение и говорит:
— Не бойсы, знай цитай!
Он зашел государю и сказал, што: «Могу караулить». А ей <дочери государя> водили кажную ноць по целовеку: она ела. Потом ён пришёл, знацит, в церковь, оцертил себя трём цёртам и стал цитать псалтырь. Так как цясов в одиннадцать стала эта девушка.
— Ах, каково молодьца послал мне папаша севодни! Прекрасная закуска!
А он цитает. Подбежала, цёрту перегрызла, потом другую приняласть и ту перегрызла. Потом петух спел, вот и день стал. Государь посылает, знацит:
— Выкиньте кости ево из церкви!
Пришли, а ён цитает. Государю донесли. Государь сам пришёл, взял ево за руку, свёл домой и зацял уговаривать:
— Останьсы ешшо на ноцьку! — говорит. Ён ешшо осталсы на ноцьку. И то же самое путешествие вышло. На третию ноць пришлось ему караулить. И взял он три прута менных, три прута свинцовых и три прута деревянных. Дедушка наказывал: «Дери, не жалей!» — мол. А ён пришёл, зацял опять цитать в церкви. В то время около полноци ёна опять встаёт.
— А, ты опять пришёл?
Ён ничево не говорит, цитает и шабаш. Вот она цёрты переела все. Он оборотилсы, сгреб её qa косы и давай нахаживать этим прутишкам и позгал её до самово до дни. Она ему (в)змолилась, што: «Больше не буду никогда дурить».
Утром опять посылает государь выкинуть косьё (костьё). Слуги пришли, а они цитают обоё салтырь. Потом ен приходит сам с государыней, берёт за руки и уводит во свой дом. Тут не брага варить, не вино курить, веселым пирком, да за свадебку.
Вот ён и женылсы добрый молодец. Сколько у государя не погостил время, а на свою сторону всё надо ехать было ему. Роспростилсы с государем и государыней, со своёй женой пошли на корабли. Пришел на корабли, — у этово все продано, — много товару набрал заграничново, корабли нагружены, и только было систь да ехать. Туды было пять кораблёв, а оттуды восемь нагрузил. Сили и поехали на корабляф. Выехали на середину моря, корабли остановились. Старицёк этот и говорит:
— Ну, давай теперь делить, сверх барышов што у нас есть! А Иван купецеськой сын и говорит: — А што у нас сверх барышов есть?
— А што окажитсы! — А потом берёт Марью царевну за руку. — Вот эта сверх барышев, — говорит, — вот эту и надо делить!
— Лутше ты возьми от меня корабли, а ею оставь за мной!
— У меня, — говорит, — с тем и ехано было, штобы розделить ею! — Хватил за ногу, а на другую наступил и роздернул Марью царевну. Полезла из ей всякая гадость, всякой твари. Потом взял ён, выполоскал, сложил и спрыснул водой и сказал:
— Теперь пусть вся твоя, мне не надо!
Она перекрестилась Господу Богу.
—Теперь я вся, — говорит, — здорова!
Этот старицёк потерялсы из глаз долой, а ён отправилсы домой. Отьцу-матери товару отнес. Товару много. А топерь живёт, хлеб жуёт. Я там был, мёд пил, по губам текло, а в рот не попало. Мне дали шлык, а я оттуда — шмыг.
(Зап. бр. Соколовыми от Г. И. Медведева, 70-летнего крестьянина дер. Тереховы-Малаховой Мишутинской волости Белозерского уезда)
Сказки и песни Белозерского края. Зап. Борис и Юрий Соколовы. — М., 1915.