Фёдоров-Давыдов А. А.

Дивные вышивальщицы

Жили-были в древней Солуни две подруги, две девушки-вышивальщицы. И такие они были в деле своём искусницы великие, что диву давались люди добрые и на мастерство их полюбоваться издалека хаживали.

И умели они швением живописным и всякие цветы, и дерева изображать, так что чудилось людям, словно бы цветы благоухание испускают, а дерева ветвями колышут; и птиц, и зверей порыскучих вышивали мастерицы, - и те птицы, чудилось, вспорхнуть хотели, а звери зловещим видом своим народ честной пугали. А всего искуснее изображали они лики угодничьи, и великое благоговение внушали те лики приходящим на поклонение.

Было лихолетье, и напали татарские полчища на Солунь, и запылала Солунь с четырех ветров; много ратных людей полегло в сече лютой с татарскими полчищами, а женщин да девушек забрали вороги в полон и увели к себе в Орду. Попали в полон и девицы-вышивальщицы. А как велика и многоустна была молва о их рукоделии, то ведомо стало о том и хану татарскому. И пожелал он дивные рукоделья их видеть, - указал привести их к себе, и говорит им:

- Наслышан я много об искусном рукоделье вашем!.. И хотелось бы мне полюбоваться на работу вашу премудрую. Слышал я, что есть в вашей земле великий бог, Дмитрий Солунский, который великие чудеса творит. Так вот, вышейте же вы мне на плащанице его образ, как умеете искусно, и тогда, пожалуй, и я поклонюсь вашему Богу!..

Отвечают неверному царю девицы-мастерицы:

- Ошибаешься, государь!.. Дмитрий Солунский не бог у нас, и не как бога почитаем мы его; но – великий он слуга Божий, угодник Его и наш помощник он и заступник пред всеми христианами…

- Ну, - говорит неверный царь, - это мне всё единственно, - сделайте мне только лик его. И я, и весь народ ему поклоняться будем.

Опечалились девицы-рукоделицы и отвечают хану татарскому:

- Не можем мы, государь неверный, воли твоей исполнить. Что хочешь, то и делай с нами, а не приложим мы рук наших к работе, потому что знаем мы, что не поклоняться ты хочешь лику угодника Божия, а надругаться да насмеяться над ним.

Омрачнел, отемнел тучей грозовой хан татарский, топнул узорчатым сапогом о ковер и говорит:

- А отколь у вас девицы-смутьяницы, удаль взялась? Али не ведаете, что смерть и жизнь ваша у меня в руках: похочу, - и головы снесу; похочу, - и жить будете!..

- Коли предаст Царь небесный, - отвечали девицы-рукоделицы, - нас, грешных, тебе во власть, - и в те поры ты над нами куражиться станешь. А не даст тебе воли Господь, так ты и сам от беды ног не унесешь!.. Так-то вот!..

Испугался хан татарский, однако, виду не показал и давай пуще прежнего девушек застращивать. Видят те, что конец им неминуемый приходит, что не пощадит их хан неверный; вот и подумали они: «Господи!.. Ежели живы мы останемся, - сколько можем добра Твоим рабам принести. А умрем, - нам-то лучше будет, а кто же за нас бедному люду помощь оказывать будет? Нет никого!..»

И порешили они между собой на плащанице образ Дмитрия Солунского изобразить швением искусным-мастерским…

Нанесли девушкам-мастерицам из ханской сокровищницы всякого добра видимо-невидимо: и шелков-то разноцветных, и золота, и серебра, и каменьев самоцветных, и зерен бурмицких, и оксамиту, - дороже нет… Вот и засели девушки-мастерицы за работу. Шьют, а сами слезы ронят, скорбя о слабости своей человеческой… Только глядь, - что слеза не канет, - вокруг лика угодника Божьего венцом собирается, что твоё зерно бурмицкое…

Вот и кончили швеи-девушки плащаницу вышивать аккурат под самое празднество мученику Христову, которому память на тот день совершали. И ночью, накануне того празднества, сидели девушки-мастерицы над пяльцами и горько-горько плакали:

- Не прогневайся на нас, мученик Христов, - говорили они, - знаем мы, что хочет хан татарский надругаться над ликом твоим пресветлым. Да поневоле довелось нам на себя такую работу принять, - убоялись мы смерти лютой!..

И так-то в слезах горючих и заснули девушки-мастерицы над шитьем диво-диковинным…

И о ту пору, той ночью глухой, случилось чудо-чудное!.. Видят девушки-рукоделицы, что ожило лицо угодника, и весь он, как был на плащанице расшит, зашевелился и приподнялся. Приподнялся на плащанице и говорит:

- Вы не плачьте, девицы-вышивальщицы. Не велик в том грех ваш, что вы неукротимую злобу хана татарского унять не могли… А что надругаться да насмеяться он надо мной хочет, и тут для ради рпесветлого имени Христова таковое поругание приму я с великой радостью!.. Рад по все дни ещё большие тяготы на себя принять, лишь бы то угодно было Царю небесному!..

И только молвил это, и успокоился, и лег опять, и недвижим стал…

На утро приходит хан татарский и спрашивает:

- Ну, что, готово?..

- Готово, - говорят девушки-вышивальщицы.

А сами-то они веселешеньки, и сердце у них так вот и играет, - потому верят они в видение, что ночью им представилось.

И собрал хан татарский всё своё полчище бесчисленное и говорит им:

- Изобразили девицы-вышивальщицы бога своего Дмитрия, который многие чудеса творит!.. Поклонимся ему, и ежели он какое чудо с нами сотворит, - уверуем в него!..

Вот и пал хан татарский, а за ним и всё воинство его ниц перед плащаницей Дмитрия Солунского и глумились, и издевались всячески…

И видят девушки-вышивальщицы, - зашевелился на плащанице, как и прошлой ночью, угодник Божий, поднял веки, привстал и сошел на землю. Засвистал он посвистом богатырским, и примчался к нему белый конь, - храпит, из ноздрей огонь пышет, из ушей дым валит…

Вскочил Дмитрий верхом на коня и говорит:

- Вот вы, вороги лютые! Хотели вы чудо великое от меня видеть, - и вот вам чудо: поклонились вы мне людьми, а останетесь лежать до веку камнями-горюнами!..

И только промолвил слово такое, - обернулось всё войско ханское и сам хан татарский камнями-горюнами, что и посейчас по степи встречаются.

Обернулся Дмитрий к девушкам-вышивальщицам и говорит им:

- А идите вы за мною, радетели о Христе!.. Избавил я вас от полона татарского, от сорома. Доведу я вас до Солунь-города, поселю вас там, и сам с вами там останусь!..

И потянулась широким потоком за Дмитрием Солунским великая толпа полонян и полонянок на родную землю из полона ненавистного. И когда были они в Солуни, пропал из глаз их чудесный всадник.

Только на плащанице и остался чудно-дивный образ угодника Божьего, и тот швейный образ повесили над алтарем, чтобы видели его люди добрые во время молитвы и прославляли его любовь к бедному люду и к Богу…

(опубл. 1912)