Батюшков Константин Николаевич

Анекдот о свадьбе Ривароля

 "Нет ни одного человека, - говорит Вольтер, - который бы в жизни своей не сделал одного дурачества, и самого чудесного! Герцог Йоркский, разбитый при Дункерке и при Гельдере (в Голландии), воображал себя героем; Неккер думал о себе, что он сотворен для политики, для преобразования земель; а дочь его мечтала быть прекраснейшею из всех женщин". - Дурачество Риваро-ля состояло в том, что он воображал себя дворянином, и дворянином самым крупным. 

      В Версальи он назывался аббатом Парсье и жил маленьким пенсионом; потом, переходя из одного звания в другое и получа место дядьки в доме некоторого вельможи, преобразовал имя свое и из Риварота сделался Риваролем. Последнее ему показалось благозвучнее. Сколько было и есть стихотворцев, присвоивших себе имена деревень, которые осчастливлены их рождением - для блага народов! 

      Фортуна улыбнулась господину Риваролю. Желая блеснуть в большом свете, проказник наш однажды, лежа на постели и 
      Покояся еще под авторским наметом, 

      провозгласил себя велегласно сиятельным графом, облагородил все свое семейство, назначил цвет и галуны ливреи, раскрасил герб свой и приложил к оному все знаки, каковыми могли гордиться его родственники со стороны женского колена. Потом славный г. Ривароль должен был вопреки своим метафорам, по примеру бедных дворян, приняться за убогой завтрак; ибо мы, сыны персти, 

      Похлебкою живем, не красными словами. 

      Однажды с тощим желудком прогуливаясь в Люксембурге, он увидел женщину большого роста, одетую почти в лохмотья, но важную, осанистую, настоящую театральную царицу. Сиятельный граф вступил с нею в разговор. "Вы не догадываетесь, государь мой, - сказала ему почтенная дама после несколька учтивых слов, - вы не догадываетесь, с какою особою теперь говорите... Я происхожу по прямой линии от Иакова II, короля английского, которого зять и родная дочь столь нагло и насильственно лишены престола. Георг III мой неприятель; королева Анна есть младшая дочь Иакова, а я происхожу от старшего колена; посудите сами, справедливы ли мои требования ?" 

      "Черты лица вашего, - отвечал с благоговением Ривароль, - черты лица вашего обнаруживают высокий сан предков. 

      И мир тебя своей владычицей нарек! 

      Я и сам... и это известно всем и каждому, - я имею неоспоримые права на герцогство Тосканское, ибо происхожу от знаменитых Риваролей, потомков великого Сципиона. Сядем, принцесса!" 

      "С удовольствием, герцог!" 

      И светлейшие собеседники сели друг подле друга на соломенные стулья. 

      Разговор продолжался. Принцесса и герцог пересчитали по пальцам все славные фамилии в Европе, и все они казались им низкими в сравнении с высокою породою Ривароля и наследницы короля Иакова. Потом заговорили о физическом и нравственном зле, обитающем на сем малом земноводном шаре; потом многоречивый оратор начал, по обыкновению своему, изливать потоками мысли: "Идеи, - сказал он, - ходят вокруг света, переходят из века в век, из наречия в наречие, из стиха в стих, из прозы в прозу; наконец, они являются в приличной себе одежде, в счастливом выражении и тогда-то становятся достойными принадлежать наследственно человеческому роду!" 

      Едва окончил он ораторский свой период, является носильщик. Глубокий вздох вылетел из груди наследницы Иакова; ей не хотелось бы возвратиться в город пешком... Но деньги... ими-то нуждались потомки великих предков... Они вознамерились медленными стопами шествовать в свои жилища и дорогою условились принести жертву на алтаре Гименея. Усердный друг, какой-то литератор, согласился быть свидетелем брачного обряда. Так Лудовик XIV в присутствии двух брадобреев, людей неизвестных в мире, вступил в союз с госпожою Ментенон в домашней церкви дюка Бургонского. Честный стихотворец, приятель новобрачных, заказал умеренный ужин в улице Мясников; он же сделал все другие приготовления к бракосочетанию сих знаменитых особ, и он же ссудил их камышевою постелью. 

опубл. 1810